Геннадий Коваленко: Прозвища казаков донских и кубанских станиц. Казачья жизнь

Фомин.

Говорят, что казаки ст. Верхне-Кундрюченской получили своё прозвище из – за своей жадности. Полагалось станичникам иметь в станице хлебный магазин, куда каждый казак-домохозяин должен был ссыпать часть своего урожая, для общественных и войсковых нужд. А тут неурожай. Призадумались казаки, и так, мол хлеба мало, а тут ещё в хлебный магазин ссыпай. Собрались на сбор. покумекали и решили, в этом году хлеб в него не ссыпать, авось окружное начальство и не прознает, а на следующий год, мол, мы засыплем. Да недаром ведь говорят, что авось с небосем водились, да оба в яму свалились. Понадеялись, что авоська парень добрый: или выручит, или выучит.

А он взял да выучил. Как на грех, вскоре окружной атаман с проверкой приехал. Встретили его казаки честь по чести. Льготные казаки при полном параде на майдане выстроились – приветствуют. Да видать, кто то атаману доложил о непорядке с хлебным магазином. Требует он его открыть для ревизования. Делать нечего, отомкнул станичный атаман замок, распахнул двери, а там хлеба кот наплакал. Спрашивает окружной, а хлеб, мол, где господа казаки? А станичный, возьми да брякни, что это, мол, жиды (воробьи) в магазин залетели, да и хлеб склевали.

Долго бушевал окружной, судом да карами грозился. Дошла молва о том конфузе кундрюченцев до соседей и те прозвали их «воробьями».

Дело было в конце апреля, начале мая. В станицу должен был наведаться Окружной атаман. По расписанию он должен был прибыть в 12 часов дня. Для его встречи на церковной площади собралась вся честная станица – станичный атаман с почетными стариками посередине, позади них расположились казаки, а по сторонам казачки и детишки. Чтоб не ударить лицом в грязь, станичный атаман несколько раз прорепетировал, как надо отвечать на приветствие Окружного. Атаману то, хоть и первую чарку, да и первую палку, если что не так.

Солнце уже приближалось к обеду и палило немилосердно. Но атаман приободрял казаков: терпи мол казак – атаманом будешь. Жили деды в славе, и мы перед Окружным атаманом себя не ославим. Слышно было назойливее жужжанье мух и оводов. От площади до края станицы, по улице, по которой должен был ехать Окружной, были расставлены махальные со строгим наказом, как только увидят пыль на главной дороге, немедленно дать знать станичному начальству. Стоят махальные, маются, стараются в холодке укрыться.

А в это время недалеко от станицы и около главной дороги один бедный казак разборанивал вспаханную землю. Не досуг ему атаманов встречать. На службу сынов собирай, туда – посылай, пришёл – помогай, призвали – опять сынов снаряжай. В борону были запряжены бугай да маленькая худая коровенка. Хочешь, не хочешь, а боронить надо. Как говорится: Бог не выдаст, татарин не съест. И бугай худоба, будут боронить оба.

Солнце в зенит, в голове от жары звенит. Чем выше оно поднималось, тем сильнее степь накалялась. А тут мухи да бзык и худобе той, хоть в крик. Облепили скотинку со всех сторон и грызут её немилосердно. Бугаю с коровенкой то, со всем невмочь. Хоть беги сломя голову куда глаза глядят. Брыкаются, мордами мотают, беспрерывно хвостами секут, тщетно стараясь согнать «кровопийцев», устроившихся на передних лопатках, спине и под животом. А поле то не за бороновано. Казак сам в крик, ругается, хлещет плетью нудящуюся худобу. Вот солнце уже почти в зените. Бугай и коровенка, не выдержав укусов мух и бзыка. Совсем взбеленились от жары и понесли во всю ивановскую задрав хвосты в станицу, на баз, в сарай. Плюнул казак, бросил на земь плеть и грустно смотрел на убегавших с бороной бугая с коровенкой. Вскоре коровенка, выпряглась и оторвалась, а бугай с бороной, выбравшись на главную дорогу, мчался в станицу, окутав себя густым облаком пыли.

Махальный, что стоял на краю станицы, завидя на главной дороге клубы пыли, решил, что это на тройке едет Окружной и дал сигнал следующему махальному. На площади станичный атаман, получив сигнал о приближении Окружного, подал команду построиться и приготовиться к встрече, а сам выдвинулся немного вперед. Вот пыльное облако уже в станице: топот, грохот, будто не один Окружной атаман едет, а целый поезд с Войсковым атаманом несётся.

Все, затаив дыхание, как завороженные, следили за ним. Борона на ухабах улицы подрыгивала, производя сильный грохот, что создавало впечатление, что это действительно мчится тройка. Когда бугай с бороной, вынесшись с неимоверным грохотом и окутанный облаком пыли, увидал перед собой толпу людей, то от неожиданности остановился, как вкопанный, и взревел «Б-у-у-у-» Собравшиеся же на площади, не видя ничего в облаке пыли и будучи уверены, что это приехал Окружной, приняли рев бугая за его приветствие и дружно гаркнули – «Здравие желаем, Ваше Превосходительство»