Владимир Короленко - Дневник, 1917-1921

4янв‹аря›

Письма с фронта: 1

«Мучаются здесь ужасно. Стоим, несмотря на морозы декабря, в бараках, в грязи, тело близко к телу, и повернуться негде. Нашу роту называют дисциплинарным батальоном. Розги, пощечины, пинки, брань – обыденная вещь. Нечто страшное творится. Солдаты записываются в маршевые роты на позиции, лишь бы отсюда… Вот как мучаются, и сидеть дома нельзя. Надо быть здесь».

«В последние дни, дни праздника, достали мы (нас кучка интеллиг‹ентных› солдат) газеты. Нас все время окружают толпы по очереди. Физиономии, тела, все движения – олицетворение вопроса: а что? Мир? И вместо ответа на этот вопрос мы им рассказываем о Распутине, о Протопопове 2и т. д. Брови грозно сдвигаются, кулаки сжимаются».

«Дедушка. В нашей роте 650 человек различных возрастов, начиная с 18 лет и кончая 42-43-мя. Ни один не знает задач войны; они им чужды. А в Думе кричат, что народ не хочет мира. Путаница… Уже 6 утра. Надо идти на занятия».

6 янв‹аря›

Председателем Госуд‹арственного› совета назначен И. Г. Щегловитов 3, ренегат, как и Протопопов, только много его умнее. Я его знал лично по Нижнему. Фигура интересная, умница, начинал тов‹арищем› прок‹урора› в Нижнем, и мы оба встретились на «мужицких делах» в Горбатове 4. Я – молодой еще, начинающий карьеру писатель, он – молодой тов‹арищ› прок‹урора›. Между нами установилась симпатия: мне пришлось отметить идиотские глупости председателя и прекрасные речи обвинителя, нередко переходящие в защиту.

Потом Щегловитов напечатал в моск‹овском› «Юридическом вестнике» статьи, в кот‹орых› доказывал необходимость введения в законодательство права физического сопротивления незак‹онным› распоряжениям полиции. Мы встречались впоследствии: во время дела павловских сектантов 5, где суд действовал по прямой указке Победоносцева (даже объявление приговора было задержано на 2 или 3 дня: приговор был послан на одобрение в Петерб‹ург›!). Щегловитов был прислан от министерства юстиции. Защитникам (Муравьеву и Маклакову) выставлял себя защитником законности, но роль его была уж очень сомнительная.

Потом я еще раз его видел уже министром. Я с пок‹ойным› Якубовичем 6ходили к нему, чтобы предупредить готовившуюся катастрофу на Каре. На этот раз Щегловитов исполнил просьбу и катастрофа хоть на время была отсрочена.

Потом Щегловитов все более определялся, и мне приходилось в статьях в «Р‹усском› бог‹атстве›» и «Р‹усских› вед‹омостях›» отмечать вскользь эту эволюцию. После дела Бейлиса Щегловитов в речи при открытии какого-то учреждения по суд‹ебной› экспертизе уже счел нужным отметить, что писатель Короленко идет против суда присяжных (мои статьи: «Г.г. присяжные заседатели»). И я был предан суду, который не закончен и до сих пор 7. В конце концов Щегловитов, образованный и умный, писавший о праве сопротивления, – теперь идет на помочах шайки темных черносотенцев и его имя – синоним темнейшей реакции наряду с Максаковым 8.

7 января

Ушел еще Д. С. Шуваев, военный министр, на его место Беляев (М. Д.). Среди товарищей министров тоже большие передвижения. Около 4 янв. уволен В. А. Бальц, тов. мин‹истра› вн‹утренних› дел. Бывший тов‹арищ› председ‹ателя› Госуд‹арственного› совета И. Я. Голубев – переведенный в неприсутствующие чл‹ены› Госуд‹арственного› совета, подал прошение о полной отставке. «Это, – пишут газеты, – третий случай отставки, отказа от звания члена преобразов‹анного› Госуд‹арственного› совета по назначению». Ушел тов‹арищ› мин‹истра› нар‹одного› просвещ‹ения› Рачинский. Уходят министры H. H. Покровский (мин‹истр› ин‹остранных› дел) и В. Н. Шаховской (мин‹истр› торг‹овли› и промышленности). Тов‹арищ› мин‹истра› юстиции Веревкин после беседы с Щегловитовым отклонил предложение Добровольского остаться временно его товарищем. Объявлена отставка по прошению тов‹арища› министра вн‹утренних› д‹ел› М. В. Волконского.

10 янв‹аря› 1917

Из письма к А. Г. Горнфельду 9(о «Сл‹епом› музык‹анте›».

…Щербина 10челов‹ек› очень почтенный и прямо замечательный, если принять во внимание огромную силу, кот‹орую› пришлось ему употребить на преод‹оление› трудностей, не существующих для зрячих. Но этот слепой – прямая противоположность моему слепому, романтику и мечтателю. Щербина – позитивист до мозга костей. Он или судьба за него выполнила то, что хотел исполнить мой дядя Максим: разбил задачу на массу деталей, последоват‹ельных› этапов достижимого, получил от суммы определ‹енных› слагаемых известное удовлетворение «достижения», и это закрыло от него дразнящую тайну недостижимого светящегося мира.