Роберт Дьявол, или легенды на голом месте не вырастают…
В тот век воистину суровый
Вожди не славились добром.
В поход идти всегда готовы
За золотом и серебром.
Хоть хартий действуют законы,
Но те законы – для «невежд».
Оседланы бароном кони…
То тут, то там возник мятеж.
Буйна у герцога натура,
В Европе стало тесно ей.
И как-то ранним утром хмурым,
Велел Роберт седлать коней.
Находится на силу сила —
Мятеж подавлен! Зреет вновь.
Европа, как квашня, бродила,
Лилась рекой людская кровь.
Сердца людей потверже стали,
И все же видимо не зря
Роберта «Дьяволом» прозвали —
Стонала от него земля!
Пусть содрогнется Палестина
Под блеском северных мечей.
И как в корзины апельсины
Главы посыпались с плечей.
В Нормандии легко вздохнули,
Узнав о том, что герцог пал.
И песню битвы затянули,
От быта мирного устав.
Средневековье золотым веком для искусства не назовешь. Высятся повсюду мрачные замки, места для них выбирались малодоступные, подобраться к замку, оставаясь невидимым было трудно, с высоких башен все пространство хорошо просматривалось. На стенах день и ночь воины на страже. Каждый из них знает, какому наказанию подвергнется, если застанут случайно заснувшим на посту. Перекликаются, время от времени часовые, чтобы быть уверенным, не уснул сосед по службе, да и чувство одиночества растворяется в положительном отклике. Все подчинено системе защиты. Вокруг замков рвы глубокие, заполненные водой, перекидной мост, ведущий к входу в замок опускается только для пропуска тех, кто нужен господину. Суровый век, жестокий! Добродетель только в песнях да сказаниях. Пытки, казни, жестокие расправы – дело обыденное. Так как нужно было поступать, чтобы к имени было прибавлено прозвище – «Дьявол»? А ведь такую приставку получил герцог нормандский Роберт II. Да, в доброте герцога не упрекнуть. Вся округа, чувствовала на себе его тяжелую руку и ощущала злобный нрав. «Не дай бог, попасть к нему в руки, когда он находился в нерасположении духа!» – думалось торговым людям, когда им приходилось проезжать мимо «логова» владетеля. Служившие герцогу люди вполне соответствовали прозвищу своего сюзерена. О душе своей владетель Нормандии не слишком беспокоился, отправляя души других на суд Господень!
Но как-то вся округа с облегчением и удивлением узнала, что Роберт Дьявол направляется в Палестину. Случилось это в 1033 году от Рождества Христова. Сопровождало его свирепое воинство. Не били колокола в храмах по поводу такого «путешествия». Объявил государь всем баронам подвластным о том, что назначен наследником побочный сын Вильгельм. Что послужило причиной такого выбора, никто не знал, но открыто выразить недовольство этим, было слишком опасно. Два года пребывал Роберт Дьявол на Святой земле, припадая губами грешными своими к святыням Христовым, а руками проливая кровь сарацинскую и творя иные дела, соответствующие его прозвищу; только вылетела как-то из тела его душа и помчалась в высь небесную, назад вернуться не захотела. Долетела ли она до престола небесного, и как поступил с ней Господь, о том на землю сообщено не было? Медленно шли по суше вести о смерти герцога, потом плыли по волнам морским, пока дошли все-таки и до Нормандии. Радость охватила многих: и баронов, и шевалье, и простолюдинов, радовались и мужчины, и женщины, особенно юные, до которых очень охоч герцог-греховодник. Да и то, как сказать, что должна была чувствовать женщина, отправляющаяся ублажать господина своего, душой и телом трепетали… вдруг не угодишь?.. Сколько тел девичьих изуродованных находили вблизи стен замка?.. Радость от вести, пришедшей из далекой Палестины, можно было заметить повсюду. У простолюдинов лица посветлели, словно их румяна солнца коснулись. Иных знаков радости им было не позволено иметь. Иное дело – подвластные герцогу Роберту II бароны, те ликовали открыто, всем видом своим показывая: «Воля пришла!» Страх сурового наказания ушел уже тогда, когда сюзерен на Святую землю отправлялся. Легче стало дышать, хотя состав воздуха, сила и направление ветров не изменились. Думалось: «А что будет, когда Роберт Дьявол вернется? Чтобы там, в Палестине, с ним не происходило, святым не станет!» Теперь времена изменились! Можно и нрав, и прыть свою показать! Зашевелились бароны, засвоевольничали, хотя и прежде правом казнить и миловать на своей земле пользовались во всю, как и правом первой брачной ночи… В знак всесилия на площади перед замком виселица ставилась, как напоминание о власти барона. По смерти Роберта Дьявола так хотелось барону каждому власть свою перенести и на земли, ему не принадлежащие. Все забыто. Забыли и указ герцога покойного, передававшего власть свою сыну Уильяму. «Что мальчишка стоит? Слаб он еще!» Не от того ли ощущения руки многих к власти герцогской потянулись? Какие права у бастарда? Претендентов на престол появилось множество. А за каждым претендентом группа баронов стоит. И восстали они против Вильгельма незаконнорожденного. И отказались они повиноваться «мальчишке», ибо на ту пору восемь весен миновало с той поры, как он на свет появился. Забыли феодалы своевольные, что и восьмилетний государь, не от горшка два вершка, а силой законною, за спиной его находящеюся, пользуется. И сила та несовершеннолетнего герцога не только политесу придворному учит, но и умению оружием пользоваться. Может, и изменился бы ход событий исторических, если бы не последовало вмешательство короля французского Генриха I, выполнявшего обязанности опекуна малолетнего Вильгельма! Ослушаться короля Франции бароны не посмели. Кто из претендентов на герцогский престол не унялся, тому голову на плахе отсекли, как деталь к телу ненужную. Для острастки других конечно! Чтоб ведали, какова она власть королевская, от Бога данная!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу