Братья Швальнеры: Край спелого боярышника. Нерассказанная история России, ХХ век (в лицах)

Почему же тогда аристократия так сильно возмущалась происходящему? Тут все просто. До появления Распутина царь советовался по вопросам назначения на эти должности с теми же дворянами, с Думой, с Николаем Николаевичем. Теперь он это делать перестал. Клика или, как ее назовут позднее, «великокняжеская фронда», стала терять власть и не хотела мириться с таким положением вещей.

29 июня (12 июля) 1914 г. на Распутина в селе Покровском было совершено покушение. Его ударила ножом в живот и тяжело ранила Хиония Гусева, приехавшая из Царицына. Распутин показал, что подозревает в организации покушения Илиодора – мятежного священника, распускавшего про него с подачи заговорщиков различные не подтвержденные слухи и даже опубликовавшего по настоянию Горького пасквильную книжонку «Святой черт», но не смог представить каких-либо доказательств этого. 3 июля Распутина перевезли на пароходе в Тюмень для лечения. В тюменской больнице Распутин оставался до 17 августа 1914. Следствие по делу о покушении продлилось около года. Гусеву в июле 1915 объявили душевнобольной и освободили от уголовной ответственности, поместив в психиатрическую лечебницу в Томске. 27 марта 1917 г. по личному указанию А. Ф. Керенского Гусеву освободили 7 7 Дело Томского окружного суда «Об освидетельствовании в состоянии умственных способностей Хионии Кузьминой Гусевой, обвиняемой по 13, 9 и 1454 ст. Уложения о наказаниях»//архив Томского областного суда .

Позже последует целая череда попыток Николая Николаевича, Александра Михайловича, матери Феликса Юсупова Зинаиды и других либо устранить Распутина физически (чужими руками), либо ограничить его влияние в императорском доме. Все тщетно. После чего эта самая фронда великих князей, состоящих в родстве с императором, но постепенно отлучаемая от власти, решила сделать то, что, как пишет Э. С. Радзинский, издревле делают баре на Руси – убить мужика своими руками.

Дальше надо предоставить слово самому Феликсу Юсупову, чью версию убийства, основанную на собственных мемуарах и считающуюся основополагающей на сегодняшний день, несмотря на наличие в ней противоречий, мы приводим в своем романе «Человек из раньшего времени» 8 8 Юсупов Ф. Ф. «Конец Распутина» (воспоминания, 1927) // Григорий Распутин. Сборник исторических материалов. – М. – 1997. – Т.4. :

«-Что же до самого, – продолжал разливаться Распутин, – он как уедет из Царского, так сразу и верит всем негодяям. И теперича вот он от меня аж нос воротит. Я было к нему: мол, кончать надо бойню, все люди – братья, говорю. Что француз, что немец, все одна… А он уперся. Знай твердит – «стыдно», говорит, мир подписывать. Где ж стыдно, коли речь о спасенье ближнего? И опять людей тыщами погонят на верную смерть. А это не стыдно? Сама-то государыня добрая да мудрая. А сам что? В нем от самодержца и нет ничего. Дитя блаженное, да и только. А я чего боюсь? Боюсь, почует что-нито великий князь Николай Николаич и почнет вставлять нам палки в колеса. Но он, хвала Господу, далеко, а достать оттель досель у него руки коротки. Сама поняла опасность и услала его, чтоб не мешался.

…Настал заветный вечер 17 декабря 1916 года… Войдя в дом, услыхал я голоса друзей и веселые куплеты – наверху, в кабинете поручик Сухотин, Митя, Пуришкевич и Лазоверт создавали иллюзию вечеринки у моей супруги. Крутили американскую пластинку. Распутин насторожился.

– Что это? – спросил он. – Праздник у вас, что ль, какой?

– Да нет, у жены гости, скоро уйдут. Пойдемте пока в столовую, выпьем чаю.

Спустились. Не успев войти, Распутин скинул шубу и с любопытством стал озираться. Особенно привлек его поставец с ящичками. «Старец» забавлялся как дитя, открывал и закрывал дверцы, рассматривал внутри и снаружи.

И последний раз попытался я уговорить его уехать из Петербурга. Отказ его решил его судьбу. Я предложил ему вина и чая. Увы, не захотел он ни того, ни другого. «Неужели почуял что-нибудь?» – подумал я. Как бы там ни было, живым ему отсюда не выйти.

Мы сели за стол и заговорили. Обсудили общих знакомых, не забыли и Вырубову. Вспоминали, разумеется, Царское Село… После того я предложил ему эклеры с цианистым калием. Он сперва отказался.

– Не хочу, – сказал он, – больно сладкие.

Однако взял один, потом еще один… Я смотрел с ужасом. Яд должен был подействовать тут же, но, к изумлению моему, Распутин продолжал разговаривать, как ни в чем не бывало. Потом налил ему мадеры в отравленный бокал.

Я стоял возле него и следил за каждым его движением, ожидая, что он вот-вот рухнет… Но он пил, чмокал, смаковал вино, как настоящие знатоки. Ничто не изменилось в лице его. Временами он подносил руку к горлу, точно в глотке у него спазма. Вдруг он встал и сделал несколько шагов. На мой вопрос, что с ним, он ответил: