Антон Попов - Агония Веймарской республики

В ответ, правительство и олигархи пытались любыми способами показать, что игра того стоила, что с отказом от «битвы за Рур» и появлением (теоретически) «сильной руки» в центре, экономика получила хотя бы маленький глоток свежего воздуха. Германские автомобильные концерны даже провели в октябре очередное ежегодное шоу в Берлине, на котором представили свои новинки. Зрелище, конечно, было очень печальное – единственной компанией, которая показала хоть что-то новое, была «Ауди», другие лидеры отрасли, вроде концернов «Майбах», «Бенц» и «Мерседес» (тогда это были отдельные марки), по сути, повторили свои старые модели с косметическими изменениями, все как один критики отметили низкий уровень дизайна, плохое качество покраски и отделки, и конечно, не имеющие разумного обоснования цены. Однако для немецкой промышленности главным в тот момент было показать, что она еще кое-как, худо-бедно жива.

Тем не менее, несмотря на эти символические жесты, ни одна из реальных проблем германской экономики ни на шаг не приблизилась к решению. Падение продолжалось все более пугающими темпами. Ко 2 октября фунт стоил 1,5 миллиарда марок, через неделю – уже 5,7 миллиардов. Купюры с номиналом менее 1 миллиона практически исчезли из оборота. Рост цен далеко опережал любую индексацию и повышение заработной платы – после всех пересчетов, ее реальная покупательная способность составляла в среднем не более 20 % от довоенной. Положа руку на сердце, народу и не требовались никакие политические агитаторы – созданная политикой правительства и Рейхсбанка политическая ситуация справлялась с этой задачей лучше любого радикала-экстремиста. В этих условиях люди были готовы пойти хоть за самим чертом, если он обещал выход из катастрофической ситуации. Идеалы демократии – и без того изначально разделяемые далеко не всеми немцами – померкли в глазах большинства окончательно. Правительство понимало, что единственный способ удержать власть в этой ситуации – это продемонстрировать, что оно-то и есть та самая «сильная рука», которая сможет все исправить. Штреземанн отправил в Рейхстаг законопроект, предоставлявший правительству дополнительные чрезвычайные полномочия, а когда он расколол кабинет – отправил его в отставку и вернулся 6 октября во главе нового правительства, гораздо более правого, чем прежнее. Компромисс с право-консервативными партиями был основан на урезании социально-демократических принципов конституции, вроде того же восьмичасового рабочего дня (об отмене которого германские олигархи мечтали уже давно). В качестве решения экономических проблем Германии, новое правительство просто предлагало немцам больше, тяжелее и упорнее работать. Удивительно, но рабочие поначалу в целом приняли такую постановку вопроса относительно лояльно, поверив, что это реально сможет помочь что-то исправить. Однако этот кредит доверия теперь предстояло оправдать, а вот с этим-то дела обстояли плохо.

Едва ли не первым, что сделало новое правительство, было прекращение программы субсидирования рабочих Рура. Республика, однако, обязалась платить пособия по безработице тем из рурцев, кто не сможет сразу найти себе работу – на первых порах, в двойном размере относительно остальной Германии, а после 1 ноября – в обычном размере (что на практике означало – вдвое ниже прожиточного минимума).

Однако даже начало работы промышленности и угольных шахт Рура, как выяснилось, само по себе мало что значило, без нормализации финансовой сферы. Начало работы означало, среди прочего, начало поставок угля во Францию в рамках Версальского договора. Оплачивать их все равно должно было германское правительство. И взяться эти деньги могли лишь из одного источника. Безудержная денежная эмиссия продолжалась. К 10 октября фунт официально стоил 7 млрд марок, на черном рынке же – все 18 млрд. К 15 октября уже официальный курс достиг 18,5 млрд, на черном рынке фунт можно было купить за 40 млрд.

Правительство в очередной раз вернулось к попыткам запустить в оборот некую «альтернативную» денежную единицу – на этот раз в этом качестве предлагалась «рентная марка», по каковому случаю было объявлено о создании на основе уже известного нам Земельного банка нового Рентного банка (он должен был начать функционировать через месяц). Надо сказать, что базовая идея была разумной – разгрузить Рейхсбанк, избавив его от необходимости финансировать госрасходы и затыкать дыры в бюджете. Теоретически, введение в оборот новой денежной единицы с хорошим обеспечением могло позволить вернуться к тем принципам, на которых была построена довоенная финансовая система. Однако ключевой момент здесь был именно в обеспечении. Золота в резервах осталось настолько мало, что возникали реальные сомнения, хватит ли его для полноценного обеспечения новой валюты. Рассматривались всевозможные альтернативы, но по состоянию на середину октября рентная марка в глазах значительной части общества выглядела очередной фикцией.