Марина Цветаева: Марина Цветаева. Письма 1905-1923

__________

* «Не должен ты бояться, Боже. Пусть говорят они: моя…» (Пер. с нем. Г. Забежанского).

Имеются в виду стихотворения «Пробочка над крепким йодом!» («Пробочка», 1921); «Я сам себе целую руки» («К Психее», 1920); у Ходасевича не «Не чистый дух, не глупый скот…», а «Лишь ангел, Богу предстоящий, / А я — не ангел осиянный, / Не лютый змий, не глупый бык» («Жив Бог!..», 1923 — см. коммент. 6 к письму 36–23 ( Литературное обозрение . 1991. № 10. стр. 103).

«Русский Дом», в котором помещался ряд комитетов пражского Земгора (например, Бюро труда), находился на Панской улице (дом 16).

Пригород Берлина. Бахрах, как и Цветаева, навестил там А. Белого летом 1923 г.

Возникшая в 1921 г. и недолго просуществовавшая организация, объединявшая деятелей русской литературы и искусства. Основателем и первым председателем «Дома» был писатель Николай Максимович Минский (наст. фам. Виленкин; 1855–1937). «Первые собрания Дома происходили в уютном, но недостаточно вместительном кафе „Ландграф“, и постоянными их посетителями были Белый и Ремизов, Алексей Толстой и Эренбург с женами, художники Пуни и Милиоти…» ( Бахрах А . О берлинском Доме Искусств. Новое русское слово. Нью-Йорк, 1981. 29 нояб.).

См. коммент. 1 к письму 38–23.

Радзивиллы — княжеский род Великого княжества Литовского и Речи Посполитой.

При оформлении в 1922 г. документов для выезда за границу Цветаева убавила на один год возраст дочери и свой.

Цветаева цитирует последнюю строфу стихотворения А. Блока «Всё на земле умрет — и мать, и младость…» (1909).

Соломонов перстень. — Ср.: «У славного Царя Щедрот / Славнее царства не имелось, / Чем надпись: „И сие пройдет“ — / На перстне…» ( СС-2 ).

Имеется в виду так называемое «иждивение» — пособие, которое выплачивало правительство Чехословакии русским деятелям культуры.

Вероятно, Цветаева оставила Родзевичу купленную ею в Праге «Книгу образов» P.M. Рильке.

7 сентября 1923 г. Цветаева с мужем отвезла дочь в Моравскую Тшебову в русскую гимназию. См. коммент. 1 к письму 38–23. Проведя там несколько дней, они вернулись в Прагу. См. также письмо 50–23.

См. коммент. 1 к письму 38–23.

Одна из учениц гимназии позже вспоминала:

«…приезжала поэтесса Марина Цветаева. У нее была дочка Аля в десятом бараке, такая же зеленоглазая, странная и дерзкая, как мать. <���…> Мы с моим братом стали бегать за Цветаевой по аллеям, а она проходила, ни на кого не глядя и видя всё лет на двадцать вперед и на тысячу — назад, встряхивала своими медовыми волосами, стриженными в кружок, не очаровывалась нами и зачаровала нас навеки»

«Да, она (Цветаева. — Сост .) приглядывалась ко мне со стороны, вела счет моим словам и словечкам с чужих голосов, моим новым повадкам, всем инородностям, развязностям, вульгарностям, беглостям, пустяковостям, облепившим мой кораблик, впервые пущенный в самостоятельное плаванье. Да, я, дитя ее души, опора ее души, я, подлинностью своей заменявшая ей Сережу все годы его отсутствия; я, одаренная редчайшим из дарований — способностью любить ее так, как ей нужно было быть любимой; я, отроду понимавшая то, что знать не положено, знавшая то, чему не была обучена, слышавшая, как трава растет и как зреют в небе звезды, угадывавшая материнскую боль у самого ее истока; я, заполнявшая свои тетради ею — я, которою она исписывала свои <���…> я становилась обыкновенной девочкой»

Л.М. Эренбург.

Овраг. — Цикл из двух стихотворений ( СС-2. ).

Так Цветаева всегда писала 13-е число.

Екатерина Николаевна Рейтлингер (в замуж. Кист; 1901–1989), знакомая семьи Цветаевой, в то время пражская студентка. Автор воспоминаний о Цветаевой ( Воспоминания . стр. 287–291).

A.B. Оболенский.

Об этой палке, с которой Цветаева запечатлена на групповой фотографии лета 1923 г., сохранилась запись в записной книжке Цветаевой с позднейшим комментарием:

«Как тросточка до вершает руку! (Запись о любимой серой тросточке, купленной С<���ережей> на аукционе имущества бывшего царского посла и подаренной мне, а затем — много спустя — потерянной мною в Моравской Тшебове, на холму, собирая чернику)»