Марина Цветаева: Дневниковая проза

Когда людей, скучивая, лишают лика, они делаются сначала стадом, потом сворой.

Погодите, будет час, так же будете оплакивать героическую Германию, как ныне героическую разоренную Францию. Нынче — Реймский собор, завтра — Кельнский: высоты мешают веку! Это не ненависть германцев к галлам, галлов к германцам, это ненависть квадрата — к шпилю, плоскости — к острию, горизонтали κ вертикали.

Реймский собор для меня больше рана, чем для вас: в нем свершилась моя Иоанна! — и, оплакивая его, оплакиваю больше, чем вы: не Иоанну, не Францию, — век костров, смененный веком железобетона!

__________

«Немцы подарили нам большевиков». «Немцы подарили нам пломбированного Ленина»…

В дипломатических подарках не знаток, но, если это даже правда, — руку на сердце положа — будь мы на их месте и додумайся мы, — мы бы этого не сделали?

Вагон, везущий Ленина, — не тот же ли троянский конь?

Политика — заведомо мерзость, нечего от нее, кроме них, и ждать. С этикой — в политику!

А германская ли мерзость, российская ли — не различаю. Да никто и не различит. Как Интернационал — зло, так и Зло-интернационал.

Под это я росла. (Престарелые гувернантки-француженки.) И это во мне так же свято, как «Wacht am Rhein». [127] «Стража на Рейне» (нем.). И это во мне не спорит. Великое согласие высот.

__________

Страсть к каждой стране, как к единственной — вот мой Интернационал. Не третий, а вечный.

Москва, 1919

Есть еще на Арбатской площади (примеч. М. Цветаевой).

Мода пришла позже. Для России с сыпняком, т. е. в 19 г. — 20 г., для Запада, ух не знаю с чего и с чем, в 23 г. — 24 г. (примеч. М. Цветаевой).

Обмен (нем.).

Изнутри (нем.).

«Пришли большевики — Не стало ни хлеба, ни муки», — московская поговорка 18 г. (примеч. М. Цветаевой).

Вся встреча, кроме первых нескольких слов, наедине (примеч. М. Цветаевой).

Больше никогда его не видела (примеч. М. Цветаевой).

Але 4 с половиной года (примеч. М. Цветаевой).

Только позднее поняла: «взят» — конечно: «нами!» Если бы белыми — так «отдан» (примеч. М. Цветаевой).

Готовая умереть, как французская королева (фр.).

Моей сестре (примеч. М. Цветаевой).

Надейся, дитя, завтра! И потом — завтра — опять…

И потом — всегда — завтра… Будем верить в будущее.

Надейся! И всякий раз, как заря начинает вставать,

Будем просить, чтобы Бог благословил нас,

Может быть… (фр.).

«Девушке, рассказавшей свой сон».

Поцелуй… в лоб! Поцелуй — лишь во сне!

Но недавний поцелуй слетает с моего грустного лба…

Но из лета никогда не вернуться живительному соку,

И заря никогда не одолеет ночь (фр.).

Поцелуй в лоб! Все мое существо дрожит,

И кажется, кровь возобновляет свой круг…

Дитя! — Не рассказывайте Ваших снов никому

И не грезьте никогда — или — мечтайте всегда! (фр.)·

Никогда не существовавшей! (примеч. М. Цветаевой).

Любовь — не веселье и нежность (фр.).

«Любовная дружба» (фр.).

Второй брак — это посмертный адюльтер (фр.).

Поэт, ученик Студии Вахтангова (примеч. М. Цветаевой).

Горизонтальным ремеслом (нем.).

С досады (фр.).

Герое моей пьесы «Фортуна» (примеч. М. Цветаевой)

Предмет роскоши и искусства (фр.).

«Бог и мое право» (фр.).

Барышня, девушка (нем.).

Добрый день, фройляйн! (нем.).

«Венская кровь» (нем.).

Более роялист, чем король! (фр.).

Поэт, ученик студии Вахтангова (примеч. М. Цветаевой).

Режиссер II Студии, ныне тоже умерший (примеч. М. Цветаевой).

Нет уменья жить без уменья умирать (фр.).

Уменье умирать обратно уменью жить (фр.).

Нет уменья жить, есть уменье умирать (фр.).