Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №2 за 2004 год

Мы взбирались по массивам Таймыра, которому суждено было стать последним перед вступлением на территорию Республики Саха-Якутия. Лучи солнца мерцали в зарождающейся поземке. Сквозь этот золотистый туман внезапно появилась изба, и я сразу направился туда, чтобы укрыться. Остановив своих собак в шаге от двери, я увидел улыбающегося старика, щурящегося от света. Сергей живет здесь один, вдали от всех. Печка, плоская лежанка, маленький столик – больше ничего на утрамбованном земляном полу этой старой избы, расположенной у подножия одного из высоких черных утесов, нет. Сергею 67 лет, но у него лицо озорного мальчишки.

Он веселый, простой и не докучает мне бесконечными вопросами, как это делают многие другие. Он живет бедно, держась на ловле рыбы и алкоголе. Одет он в лохмотья, руки у него больные. Я предлагаю ему пару перчаток, в которых он явно нуждается, взамен он отдает мне теплую якутскую шапку из лисьего меха, некогда белую, но теперь покрытую слоем сажи. Перед тем как уехать, я приношу немного дров и топлю печку. А старик остается стоять на пороге и смотреть мне вслед.

Вот наконец мы у моря Лаптевых, четвертого моря на моем пути, но, как только мы огибаем мыс Хорто, погода портится: не видно ни зги. В течение пяти часов мы боремся со штормом, прежде чем разбить бивак в ледяном хаосе. Какое великолепное пристанище! Я могу вести записи в журнале при дрожащем свете свечи, защищенной несколькими миллиметрами ткани от ада, воцарившегося снаружи, и от черных вод, бьющихся подо льдом. Две зимы верной службы в условиях необычайно тяжелых, разумеется, немного повредили наше жилище, но для меня оно значило гораздо больше, чем любая изба, которую мы встречали, оно оставалось для меня самым желанным домом.

Я достиг самой северной точки моего пути по евразийской Арктике. Оленекский залив. Больше нет ледяного хаоса, но снег глубок и влажен, а туман такой густой, что придерживаться взятого курса невозможно – это оказалось последним испытанием нашей зимы. Сегодня нет необходимости командовать Пушком: он, как и вся упряжка, за 20 км почуял человеческое жилье.

Усть-Оленек насчитывает не более 80 жителей, этнических эвенков. При этом – ни магазина, ни школы, ни медицинского центра. На протяжении целого года население живет исключительно рыбной ловлей и охотой. Здесь едва ли не прекращено хождение рубля. Сделки с соседней таймырской деревней совершаются на основе равноценного обмена: рыбу (омуля, муксуна или ряпушку) меняют на бензин, патроны и всевозможное оборудование. Усть-Оленек представляет историческую ценность. Многочисленные путешественники в XVIII – XIX веках спускались по реке Оленек до ее устья, чтобы составить карту побережья моря Лаптевых. Некоторые из них, например исследователь Василий Прончищев (1702—1736), так и не вернулись и были похоронены здесь вместе с семьями. Усть-Оленек стал завершением четвертого этапа моей экспедиции через два года после того, как я покинул Северный мыс в Норвегии.

Несколько взмахов веслами удалили меня от берега. Каяк скользил по спокойным водам, оставляя на песчаном берегу моих друзей из Усть-Оленька. Ветер с морских просторов доносил до меня аромат открытий и свободы, но сердцу грустно, словно от чувства утраты. Я знал, что завтра моих собак охватит беспокойство. Им предстоит провести без меня в деревне еще месяц, пока я не смогу переправить их в Тикси, конечный пункт этого плавания на каяке.

Деревня быстро исчезала из виду, а ветер, напротив, крепчал по мере того, как я приближался к устью реки. Облака в низко нависшем небе стелются над черной поверхностью моря, и я вспоминаю сказку Пушкина о золотой рыбке, где море, сначала синее,с каждым новым требованием старого рыбака все больше волнуется и темнеет. К 2 часам ночи ветер уже не давал мне двигаться вперед, и к тому же я заледенел под дождем. К счастью, появилась возможность погреться в маленькой хижине из сплавного леса, возле старенькой печурки, сооруженной из ржавого бидона. Растянувшись на оленьих шкурах, я мечтал о своей будущей избе. Возможно, она тоже будет выстроена из сплавного леса на пустынном берегу какого-нибудь забытого моря… Я люблю сплавной лес. Как и я, он проделал долгий путь. У каждого из этих бревен своя собственная история. Столько дерева на берегу, где не растет ни единого кустика!