Семен Либерман - Дела и люди(На совесткой стройке)

В 1918-1920 гг. в квартире Ларина постоянно толпились, так сказать, маленькие Ларины, являвшиеся к нему с самыми невообразимыми предложениями и проектами. Тысячи людей, опьяненных революционной бурей, почувствовали в себе необъятные силы и верили в то, что могут с маху, в молниеносном порядке, разрешить самые сложные хозяйственные вопросы. Многие из них предлагали новой власти совершенно изумительные открытия или изобретения. Мне часто приходилось сталкиваться с этими прожектерами и изобретателями, и их необыкновенные приключения, столь типичные для фантастических условий жизни эпохи военного коммунизма, могли бы составить любопытную главу истории первых лет советской власти. Советские прожектеры 1918-1920 годов были в огромном большинстве дети крестьян и рабочих. Они не имели серьезного образования, но зато обладали революционной горячностью и преданностью делу коммунизма. Многие из них успели отличиться на фронте в гражданской войне. А теперь их обуревала какая-нибудь идея «планетарного значения», и они были убеждены, что их изобретение способно в мгновение ока произвести чудеса; с непоколебимой верой они храбро шли в атаку на самые опасные участки хозяйственного фронта. К некоммунистическим деятелям они относились с недоверием и подозревали их во всевозможных кознях. Мое ведомство, естественно, притягивало изобретателей всяких усовершенствований для лесного хозяйства, в особенности таких, которые делали возможной экономию хлеба и фуража. Мне приходилось почти ежедневно принимать изобретателей и «планщиков», являвшихся с рекомендательными письмами от разных народных комиссаров. Каждый приносил свой проект и рассматривал его, как важную государственную тайну. Изложению его обычно предшествовало красноречивое вступление.

- Революционная Россия, - начинал какой-нибудь изобретатель, - имеет своих сынов на фронтах, где они воюют и умирают за нее. Но она имеет и своих гениев, которые могут принести то новое и великое, что поможет победить контрреволюцию. Затем он очень пространно объяснял сущность своего изобретения, которое, по большей части, увы, не имело никакого практического значения. В конце 1919 года, когда мы бились над разрешением трудной проблемы о топливе, лесных заготовках и перевозке дров, в наше учреждение позвонил председатель ВЧК, Дзержинский. К тому времени ВЧК превратилось уже в грозное учреждение, творившее суд и расправу, посылавшее на смерть тысячи людей, и каждый звонок оттуда вызывал у всех тревогу. Но Дзержинский был любезен и сказал мне:

- У меня сидит сейчас молодой товарищ, только что приехавший с фронта. Он может облегчить дело заготовки топлива. Примите его, выслушайте его внимательно и доложите мне завтра. Это талантливый молодой товарищ, который завоевал на фронте имя хорошего коммуниста и бойца. Мое учреждение находилось в трех кварталах от ВЧК, и уже через несколько минут ко мне вошел очень стройный молодой человек, в военной форме, весь в коже - от фуражки до сапог - и с огнем в глазах. Не говоря ни слова, он запер дверь на ключ и, подойдя к столу, спросил меня:

- Вы член партии? Узнав, что я не член коммунистической партии, он бросил ключ на стол, вынул из кармана револьвер и положил его рядом с ключом. Потом он достал объемистую клеенчатую тетрадку и, также положив ее на стол, обратился ко мне со следующими словами:

- На фронте у нас все идет хорошо. Мы умеем умирать за новый строй. Но в тылу все идет плохо, ибо там сидят чужие нам люди, часто изменники. Мы, коммунисты, должны не только сражаться, но и творить. И вот по ночам, недосыпая, я занят был мыслью об увеличении запасов топлива, так как без этого Деникин нас возьмет голыми руками. Решение этого вопроса в этой книжке, и вы должны немедленно приступить к осуществлению моего плана. И он грозно прибавил:

- Мое изобретение - секрет большой важности. В вашем учреждении есть предатели. Если мое изобретение окажется в их руках, секрет попадет в руки белых. Я осторожно попробовал приоткрыть книжку и, к ужасу своему, увидел десятки страниц разных логарифмических и других математических вычислений. Тогда я мягко попросил изобретателя вкратце изложить мне основную идею его изобретения. Он объяснил мне следующее. Он изобрел небольшой мотор, который нужно подвесить каждому рабочему, занятому рубкой деревьев в лесу. При падении первого срубленного дерева мотор аккумулирует энергию падения и, таким образом, при дальнейшей рубке, благодаря накопленной механической энергии, от рабочего требуется ничтожная затрата его физической силы. В результате, для пропитания рабочих потребуется, соответственно меньшей затрате сил, и гораздо меньше продовольствия. Сразу было видно, что это одно из тысяч изобретений, известных в истории под названием «перпетуум мобиле» Его нереальность и фантастичность были мне совершенно ясны. Но я почувствовал, что если я как-либо выкажу свое откровенное отношение к этому чудесному изобретению, то револьвер, лежащий на столе, не останется в бездействии. Поэтому я сказал, что предложение очень интересно и его надо проверить на практике. А чтобы охранить его от предателей, тетрадь можно запереть в мой несгораемый шкаф, ключ от которого я предложил ему взять с собой. Завтра мы устроим в его присутствии совещание со специалистами-инженерами. Он позвонил в ВЧК и спросил, может ли он доверить мне свою тетрадь до утра; ему ответили утвердительно, и он, оставив тетрадь, ушел. После его ухода я позвонил Дзержинскому и изложил ему сущность изобретения. В голосе Дзержинского я почувствовал легкое разочарование: