Йохен Ланг - Протоколы Эйхмана.Записи допросов в Израиле

ЛЕСС. Вы отвечали, следовательно, за перевозку в эшелонах, но уничтожение людей было невозможно, если бы эти перевозки не выполнялись. Относительно уничтожения евреев вы сказали...

ЭЙХМАН. Это не я... это вообще... это невозможно, полиция безопасности не отвечала за это, Главное управление имперской безопасности не отвечало!

ЛЕСС. Удивительно, однако, что как Гёсс, лагерфюрер Освенцима, так и Визлицени, ваш сотрудник и советник по еврейскому вопросу при правительстве в Братиславе, дают почти одинаковые показания. Я не думаю, что у них была возможность сговориться.

ЭЙХМАН. Нет, я тоже так не думаю. Но удивительно, что сам начальник Главного управления делами и хозяйством СС Поль - а он всегда был в генеральском звании - пытается недостойным образом выкрутиться из всего этого дела. Мне непонятно, как такой высокий чин, если дела стали плохи, не стесняется сваливать все на младших по званию. Генерал Поль, я об этом читал в газетах, валил все на Главное управление имперской безопасности. В такой высокой должности... генералы правят, а когда их судят, они пытаются спихнуть все, все, все на других, им тогда не хватает мужества. Я ни на кого не спихиваю эвакуацию. Я за нее отвечал. Я готов понести за это наказание, мне достанет смелости. Это, конечно... конечно, это невеселое мужество, которое я должен здесь проявлять, я это знаю, но если я тогда повиновался, отвечал "так точно!", то держусь и сегодня и отвечаю: "Пожалуйста! Я готов! Вот моя голова... кладу ее на... куда ей полагается!"

Эйхман и израильский охранник в зале суда

ХОФШТЕТТЕР. Сегодня 6 июня 1960 г. Сейчас 2 часа 10 минут. Вам известно, кто я?

ЭЙХМАН. Так точно, господин полковник.

ХОФШТЕТТЕР. Как следует из данных вами до настоящего времени показаний, вы совершили в период господства национал-социализма в Германии преступления против еврейского народа и против человечества. Я хочу еще раз обратить ваше внимание на то, что вы свободны в выборе - давать или не давать показания. Ясно ли вам, что все ваши показания могут быть использованы в качестве доказательных материалов? Ваш выбор?

ЭЙХМАН. Я хочу давать показания дальше.

ЛЕСС. Тогда двинемся дальше. Расскажите о Гиммлере.

ЭЙХМАН. Обычно, когда Гитлер выступал с речью и снова напирал в ней на еврейский вопрос, мы уже знали: теперь что-то последует от Гиммлера. Что-нибудь найдется. Наверное, ни разу не было, чтобы он вдруг взял инициативу на себя. Я думаю даже, что из канцелярии заместителя фюрера - так называлась эта канцелярия при рейхсляйтере Мартине Бормане - нажимали в таких случаях на Гиммлера, чтобы он действовал. Обвиняли его, что еще недостаточно сделано. Я вспоминаю, как Гиммлер однажды раздраженно спрашивал Кальтенбруннера, почему это во Франции... Или в Голландии, я теперь уже не знаю... дело не движется. Мол, возятся, копаются. Как будто не знают, что идет война.

ЛЕСС. К чему это относится?

ЭЙХМАН. К эвакуации, это об эвакуации. По логике вещей, я хочу сейчас сказать об этом, это тут в самый раз. Я в таких случаях не мог сделать ничего другого, как просить группенфюрера Мюллера: "Дайте, пожалуйста, телеграмму, чтобы ответственный там за еврейский вопрос сотрудник явился в Берлин и доложил". Доклад адресовали: "Начальнику IV управления группенфюреру Мюллеру с просьбой о принятии к сведению и о решении вопроса с К.". Подразумевался начальник полиции безопасности и СД. Я ничего не решал; пойдет ли сообщение выше, решал Мюллер. Часто оно возвращалось, там значилось: "К. принял к сведению, доложено рейхсфюреру СС". Вот пример: Гиммлер приказал эвакуировать евреев из Франции в лодзинское или варшавское гетто. В таких случаях приказ от Гиммлера получал, во-первых, старший начальник полиции и СС в Париже и, во-вторых, - начальник полиции безопасности в Париже. Если Гиммлер заранее договорился обо всем на какой-нибудь встрече с министром иностранных дел, то согласие того министерства уже имелось. Но если это бывало импульсивным шагом Гиммлера, то начальник полиции безопасности должен был испросить согласие МИДа. Тут начинался разнобой в управленческой машине. Это длилось неделями, пока все стороны не подтверждали, что у них нет возражений. После этого надо было получить подтверждение французского правительства в Виши. Я считаю нужным рассказать это, потому что так проясняется, что эвакуацию нельзя было проводить просто так. Какой бы властью любая германская служба ни обладала, она не могла просто так собрать людей, посадить их в вагоны и отправить - вперед, поехали! Вся история с эвакуацией из европейских стран была цепью нудных бесконечных переговоров. Поезда мы должны были заказывать в имперском министерстве путей сообщения, у государственного советника Штанге, а Главное управление делами и хозяйством СС надо было держать в курсе дела. Там определяли станции назначения, потому что ведь мы - мы не знали, куда везти. Это была не наша задача, определять, куда пойдут эшелоны.