Марк Фурман - Убийство под микроскопом - записки судмедэксперта

Оглядев их, следователь сел за стол – единственный предмет мебели, помимо стульев, находящийся в помещении. Минуту спустя в комнату вошел молодой человек интеллигентной внешности, в деловом костюме и галстуке в тон рубашке. Он пригладил густые темно-русые волосы, поправил галстук и сел рядом со следователем.

Они пошептались. Пришедший подошел к окну, единственному на всю комнату, раздвинул шторы. За окном начиналось позднее зимнее утро. Светлело, фонари на улицах уже погасли. Он выключил две из четырех горевших люминесцентных ламп. В комнате стало темно, однако лица мужчин были видны более отчетливо, рельефно.

Молодой человек стал по очереди обходить каждого из пятерых. Последовало несколько стандартных вопросов, какие нередко задают следователи, когда хотят поскорее познакомиться с тем или иным лицом. Ничего нового: фамилия, имя, отчество, род занятий, место жительства. Он поинтересовался образованием каждого, где и сколько классов кто окончил, спросив наиболее юного о школе рабочей молодежи, другого – четвертого, привлекательного молодого человека – об институте, в который он недавно поступил.

Он, как врач, внимательно охватывал взглядом фигуру, задерживаясь на лице, пристально глядел в глаза, предлагал их открыть-закрыть, проводил какие-то лишь ему понятные тесты, ощупывал руки и ноги.

Затем всем пятерым предложили раздеться до пояса. Молодой человек опять стал обходить сидящих. Он, как врач, внимательно охватывал взглядом фигуру, задерживаясь на лице, пристально глядел в глаза, предлагал их открыть-закрыть, проводил какие-то лишь ему понятные тесты, ощупывал руки и ноги. Окончив осмотр, он сел рядом со следователем. Внезапно свет в комнате погас. Все оказались в полумраке. Молодой человек о чем-то поговорил со следователем, тот поднялся и, назвав фамилии, отпустил четверых. Теперь в помещении остался лишь один мужчина. Подозреваемый.

Любому человеку, даже далекому от юриспруденции, понятно, насколько важна роль свидетельских показаний. Молодой человек, столь внимательно осматривавший пятерых мужчин, тоже был свидетелем. Но свидетелем необычным, можно сказать уникальным. Лично он не присутствовал при совершении преступления. Однако по каким-то, известным лишь ему, признакам не так уж мало знал о человеке, вступившем в конфликт с законом.

Возможно, он услышал от кого-то о происшествии, допустим, на улице, от соседей, в электричке, автобусе? Нет, подобное исключалось. Следователь это точно знал.

За несколько недель до этого в одной из деревень Нижегородской области неизвестным лицом было совершено преступление. На окраине села Голибино стоял обветшавший дом, принадлежащий одинокой пожилой женщине. Авдотья Павловна получала скромную пенсию, имела небольшой огород, в общем-то жила хоть и без излишеств, но в достатке.

Когда-то старушка получила в наследство несколько икон. Старые, потемневшие от времени доски скупо освещались лампадкой, стоящей в углу комнаты. Однажды на иконы зашел посмотреть племянник соседей – художник, приехавший из Москвы. Зашел на минутку, а пробыл несколько часов. Оказалось, что среди десятка икон, не имевших никакой ценности, три были редкими и древними. XVII век, владимиро-суздальской школы живописи.

Художник, столь внимательно осматривавший старинные иконы, оказался человеком сведущим. С тех пор в Голибино зачастили столичные гости. Деревня эта находится в красивых местах. Рядом роскошная березовая роща, тихий пруд, вокруг которого растут липы, посаженные еще в прошлом веке. Но гостей не интересовала красота местной природы. Они останавливались у покосившегося дома, где жила Авдотья Павловна. Старушка, однако, оказалась несговорчивой. Она наотрез, ни за какие деньги, не соглашалась продать редкие иконы.

– Вот помру, тогда берите хоть даром, – произносила она, провожая очередного «покупателя». Машины приезжали и уезжали, а иконы продолжали висеть в красном углу. Правда, хозяйка стала чаще протирать их от пыли. Как-то неудобно, все едут и едут смотреть на них, как в музей, и еще говорят – ценность.

…С утра в понедельник соседка, забежавшая к Авдотье Павловне по каким-то житейским делам, обнаружила ее лежащей на полу без сознания. На лице женщины была кровь, скромные предметы мебели были перевернуты, вещи разбросаны. Вся обстановка в доме свидетельствовала о совершении преступления. Иконы, как и следовало ожидать, пропали. Но не все, всего лишь три, редкие – XVII века, о которых теперь многие знали. Появившийся вскоре участковый приступил к осмотру места происшествия, он же по телефону вызвал из райотдела милиции оперативную группу. Отпечатков пальцев эксперт-криминалист в доме не обнаружил, похоже, опыт в этом деле у грабителей имелся – действовали в перчатках. Каких-либо иных следов тоже не нашли, за исключением окурка сигареты, небрежно брошенного во дворе и вмятого в грязь чьей-то ногой.