Марк Фурман - Убийство под микроскопом - записки судмедэксперта

Юрий Владимирович подошел к окну, где было светлее, и начал просматривать рентгенограммы.

– Вот это фокус, – воскликнул он. – Взгляните-ка сюда, друзья. Кажется, она где-то у позвоночника, на уровне шейных позвонков.

Действительно, минут десять спустя, разрезав сзади кожу шеи, Радик извлек пулю и передал ее следователю, которого давно ожидала машина. Криминалисты были заранее предупреждены о необходимости крайне срочного исследования пули с целью определения ее калибра и марки оружия. Работа эта заняла у них не много времени. Измерив диаметр пули и сравнив ее форму и длину со стандартными образцами, эксперты пришли к выводу, что она выпущена из немецкого пистолета «Зауэр», калибра 6,35 мм.

Но куда делся пистолет? На это ответа не было. Марка его оказалась слишком редкой, чтобы можно было предположить возможность существования другого «Зауэра», помимо того, который непостижимым образом исчез из стола Серова. Следствие оказалось на распутье. Так что же в действительности случилось с Игорем? Несчастный случай? Самоубийство? Или самое страшное – коварно задуманное преступление с убийством подростка?

СПРАВКА

Анализируя подобные ситуации, известные шведские криминалисты А. Свенссон и О. Вендель пишут в своем классическом руководстве «Раскрытие преступлений» следующее: «Стараясь решить вопрос о том, погиб ли человек в результате несчастного случая, покончил с собой или был убит каким-либо другим лицом, всегда следует предполагать самое худшее – убийство. Даже в том случае, когда обстоятельства дела самым убедительным образом говорят в пользу предположения, что имело место самоубийство или несчастный случай, их следует подвергнуть возможно более детальному исследованию. Умный убийца может прекрасно инсценировать несчастный случай или придать убийству видимость самоубийства. Такой убийца имеет возможность организовать дело так, что те, кто слишком поверхностно относятся к лежащей на них обязанности выяснить обстоятельства дела, будут введены в заблуждение. Однако систематическое и тщательно проведенное расследование обнаружит истину».

Большинство лиц, ведущих расследование, полагало, что Игорь был убит. В случае неосторожного выстрела или самоубийства пистолет обязательно должен был бы остаться в комнате, рассуждали они. На их стороне были и немногие объективные факты: так, судебно-медицинская экспертиза полностью исключила после такого тяжелого ранения малейшую возможность мальчика к передвижению и самостоятельным действиям, в результате которых он мог бы сам спрятать или выбросить пистолет. Да и сама поза Игоря за столом свидетельствовала о том, что он даже не успел встать со стула после того, как раздался выстрел.

– Но если Игорь был убит, значит, в квартире кроме него находился неизвестный, который и забрал с собой оружие, – возражали их оппоненты. Между тем малейших следов, подтверждающих это предположение, обнаружено не было. Запертая дверь, закрытые окно и форточка, отсутствие посторонних отпечатков пальцев на предметах обстановки. Опрос соседей тоже не дал эффекта: большинство людей находилось на работе, выстрела никто не слышал. И тому нашлось объяснение – рядом с домом велась какая-то стройка, шум и грохот мучили людей с утра до конца вечера.

Самоубийство. Что могло толкнуть тринадцатилетнего мальчишку на такой необъяснимый страшный поступок? Семья у Седовых была дружной, почти образцовой. Сын очень любил отца, гордился его боевыми заслугами, помогал матери, что среди ребят его возраста встречается не так уж часто. Родители утверждали, что утром, когда они уходили на работу, мальчик еще спал. С вечера Игорь был абсолютно спокоен. Придя из школы, играл около часа в хоккей, потом с восьми до десяти вечера делал уроки. Никому не звонил.

Хорошего мнения о мальчике были и его преподаватели. Дисциплинированный, исполнительный, один из лучших учеников класса. И лишь учительница литературы, классный руководитель 6-го «Б» класса, сказала следователю:

– Золотой мальчишка. Но. крайне впечатлительный. Мечтатель и фантазер. Правда, скрывал это от всех. Очень любил литературу и историю, был менее склонен к точным наукам, великолепно рисовал. Хлопот у нас с ним никогда не было.

Прошло два дня, но следствие не продвинулось ни на шаг. Комната Игоря была опечатана. И тут следователь решил еще раз осмотреть место происшествия. Он пригласил с собой Рудика и эксперта-криминалиста. Втроем они молча вошли в уже знакомый им старый московский дом.