Николай Жогин - По следам преступлений

Через несколько дней ко мне в отдел пришел Львовский и спросил: что я хотела бы получить в подарок? Я спросила: за что? «За внимание к заводу», — сказал он. Мне показалось вначале, что он шутит. И поэтому я сказала ему: если сможете, достаньте комплект покрышек от автомашины «Москвич» модели 407. За мои деньги, разумеется. Львовский ответил: «Постараюсь».

Я была на работе, когда Львовский позвонил мне по телефону и сообщил, что покрышки он достал и привез ко мне домой. От моих денег он отказался. Через несколько дней я встретила Львовского на улице и спросила: «Сколько все-таки стоят покрышки? Я хочу расплатиться с вами». Но Львовский отказался взять у меня деньги: «Это подарок, который я обещал вам сделать».

Потом по просьбе Львовского я выписала наряд без указания потребителя на двадцать станков для Грузии. Однажды ко мне прямо в отдел пришел человек из Грузии. Он пригласил меня прогуляться и на улице передал пятьсот рублей. Он сказал: «Это за то, что вы сделали для Грузии».

Правда, еще до этого случая однажды этот же человек дал мне триста рублей. Я вспомнила. Он зашел ко мне в обеденный перерыв, подошел к моему столу, молча открыл ящик письменного стола и положил туда сверток в газетной бумаге. Положил и сразу же вышел. Я даже не смогла ни спросить, ни посмотреть, что там было. Потом я развернула сверток. Там оказалась пачка денег — триста рублей. Так же мне передавали деньги молодой парень Гриша и еще один — Петрович по отчеству.

Такова исповедь этой «безвинной агницы». Волкова, как отъявленного маклера, она осуждает. Даже не хочет иметь с ним дело. Но вот к ней в служебный кабинет приходят какой-то «Гриша» и человек «по отчеству Петрович», и она тут же вступает с ними в преступные сделки.

Деньжонки Кеглинская тратила не все; откладывала «про черный день». Знала, что рано или поздно он наступит. Правда, воспользоваться ими не пришлось. Бывший директор машиностроительного завода Сидоренко — тот деньги про запас не откладывал, он и счета им не знал. Все дивиденды шли на кутежи, на картежную игру.

Когда гульдены, как он называл деньги, кончались, он ехал в Москву. Словно заводчик петровских времен, он прибывал в столицу, чтобы выгодно сбыть свой товар через Волкова или Кеглинскую и получить солидный куш. В столичных гостиницах и ресторанах, вдали от знакомых, он сбрасывал с себя подобие порядочности и кутил…

Конечно, Волков, Кеглинская и другие маклеры добывали для него деньги, ведь он, по существу, являлся их дойной коровкой. Неспроста же они всегда встречали его на вокзале, бежали первыми к его самолету. Нежно лобызали. Его везли в заранее приготовленный номер. К накрытому столу.

Но уже после первой рюмки нежные друзья рвали друг у друга каждую копейку. Грызлись, хватали друг друга за грудки, готовили очередные сделки, уговаривались, как все прикрыть «в случае чего». А закончив с делами, начинали резвиться.

Довольные купцы и маклеры гуляли, как правило, много дней. Пьяный угар, игра, девицы, загородные пикники — все стоило денег. Деньги уплывали так же легко, как доставались. Опять шли в ход станки. Сидоренко брал все, чем платили, — угощения, отрезы, картежные долги. На деньги он мог гулять не только с осточертевшими компаньонами, которых глубоко ненавидел. Он считал, что они живут за его счет, наживаются на «его» станках. И «владелец» завода не упускал момента обвести маклеров вокруг пальца. Перемигнувшись с кем-нибудь из их клиентов, сам заключал сделки без таких жирных комиссионных.

Однако вырваться насовсем из крепких лап маклеров «заводчики» не могли.

— Не отбивайтесь от общего стада, — твердили маклеры, — мы же связаны одной веревочкой.

Но те и сами понимали, что в одиночку работать куда опасней.

Припертый неопровержимыми фактами, стал давать показания и Сидоренко.

— Волков, — рассказал он, — приглашал меня в ресторан. Туда он приходил с приятелями из союзных республик. Волков заводил разговор о станках, о нарядах. А его приятели, подвыпив, хвалились своим богатством, деньгами, домами, винными погребами, виноградниками, женщинами. Они никогда не допускали, чтобы я заплатил за стол, обижались, говорили, что у них так не заведено, что для них это мелочи.

Как-то мы вышли из ресторана и пошли в гостиницу. Там Львовский передал мне сверток с деньгами. «Это знак благодарности за оборудование для художественного фонда». В пакете оказалось семьсот рублей. Представитель Азербайджана передал мне пятьсот рублей за станки. И еще давали…