А.Д. Дивайн: Миллион миль

На рассвете атак не было, хотя артиллеристы стояли у орудий и ждали, когда взойдет солнце. Но не показался ни один вражеский самолет.

Немного позже прилетела ищейка и прошла низко над водой, предусмотрительно держась подальше. Но буксирный трос временно пропал, поэтому разведчик не мог определить, что корабль поврежден. И опять тишина. Примерно через час они перехватили радиограмму какого-то эсминца. Он сообщал, что атакован самолетами, причем корабль в это время находился совсем недалеко на восток от «Файрдрейка». Вполне вероятно, что он принял на себя удар, предназначенный другому. Но это не имело значения, так как ни один британский корабль не пострадал.

Немного позднее они увидели дым на горизонте за кормой. Снова артиллеристы встали к орудиям. Это вполне могла быть погоня. Мало кто верил, что итальянские корабли посмеют вылезти из портов, чтобы догнать эсминцы, так как Соединение Н находилось рядом, но нельзя было исключить никакой вариант. В конце концов, они уже полтора дня находились менее чем в 100 милях от итальянской базы Кальяри. Вскоре под облаком дыма на горизонте выросли надстройки кораблей. Неизвестные корабли прожектором запросили опознавательные. Я ручаюсь за достоверность этой истории, но все клянутся, что это чистая правда. Прожектор поинтересовался: «Вы англичане?»

Командир «Файрдрейка» приказал ответить: «Очень!»

Это был конвой, составленный из пустых транспортов, который под прикрытием Соединения Н возвращался с востока. Конвой промчался мимо, страшно спеша.

А наша парочка продолжила неспешное путешествие. «Файрдрейк» принял с «Эриджа» пресную воду и снова попытался запустить машины. Однако пока что ему приходилось по-прежнему плестись на буксире во вражеских водах. Миновал полдень, а море вокруг было по-прежнему пустынным. Наступила ночь. И только к 8.00 на следующее утро удалось поднять давление пара настолько, чтобы запустить турбины. К полудню они уже следовали своим ходом. Все было тихо, противник не пытался остановить отважный эсминец. А потом они подошли к испанскому берегу и взяли курс на Гибралтар.

И тут адмирал Сомервилл совершил один из тех поступков, которые завоевали ему любовь и уважение моряков, служивших под его командованием.

Соединение Н находилось в море. С «Файрдрейка» увидели эти корабли на юго-западе. Сначала появились эсминцы охранения, а затем и вся эскадра в идеальном строю. Она была олицетворением британской морской мощи. «Файрдрейк» еле полз, с огромной зияющей пробоиной в борту, с креном, усталый и помятый. Но каждый корабль эскадры, даже линкоры, проходя мимо израненного эсминца, играл «Захождение», и выстроенная на палубе команда приветствовала товарища.

Нечасто малые корабли удостаиваются такой чести. Весь флот чествовал отважного бойца, отказавшегося признать поражение и победившего.

Соединение Н «прошло церемониальным маршем» мимо «Файрдрейка» и скрылось вдали. История миллиона миль почти завершилась.

Они приползли в гавань Гибралтара в сумерках и пришвартовались под Башней, потому что было уже слишком поздно, чтобы стать в сухой док. Там уже стояли два эсминца их флотилии — «Фоксхаунд» и «Фолкнор».

Старший механик, небритый и усталый, пошел туда, чтобы провести электрические кабеля. Он хотел дать отдохнуть своей измученной машинной команде. Механика «Фоксхаунда» не было на борту. Он ушел на соседний корабль, и наш стармех отправился туда.

Когда он спустился по трапу в кают-компанию «Фолкнора», его встретили радостными воплями. Кают-компания была битком набита людьми. Их было так много, что он едва сумел протиснуться. Но когда он появился, его узнали и завопили еще сильней. Он поинтересовался, по какому поводу устроена пирушка. Ему объяснили, что празднуют «миллион миль». «Файрдрейк» за время своего похода подвел итог миллиона миль 8-й флотилии.

Они налили ему стакан и выпили в его честь. «Фоксхаунд» немедленно пришел на помощь товарищу, обеспечив его электроэнергией. Миллион миль был пройден, и «Файрдрейк» завершил его с блеском.

Теперь он на некоторое время выбыл из войны. Отремонтировать такие повреждения в Гибралтаре было нельзя, поэтому было решено отправить его в Соединенные Штаты, в Бостон, для капитального ремонта. В Гибралтаре ему лишь слегка залатали дыру.

Но, как положено по давно установившейся традиции, после того как за спиной остаются драматические события, вдруг звучит юмористическая нотка.