Вокруг Света: Журнал "Вокруг Света" №11 за 2005 год

Крещатик — одна из самых широких и самых коротких главных улиц в мире. Уже одно это делало ее привлекательной в глазах прилетевшего со мной фотографа Александра Лыскина: не придется «наматывать» километры в поисках кадра. В Киеве он был впервые, и я предложил к вечеру первого дня выйти на смотровую площадку над Днепром, до которой дотянулся бы Крещатик, будь он на сотню метров длиннее. От вида свободно текущей великой реки, что открывается с этих холмов, у меня всегда захватывало дух. Здесь замысел города Киева, от которого хочется дышать полной грудью.

Профессионалу объяснять ничего не надо, и Александр лишь сетовал, что не прольется никак сквозь облака рассеянный вечерний свет, способный превратить фотографию в живопись. Чтобы не терять времени, он уговорил молодых киевлянок позировать у парапета на фоне реки. Кроме освещения наш фотограф был помешан на поиске характерных лиц, особенно ему хотелось выловить на Крещатике миловидное лицо типичной киевлянки.

Я подумал: как удачно и точно зовутся по-украински фотографии «свитлынами» (от слова «свет») и слайды «прозирками» (по-русски — «прозрачными»). Но куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Я тоже щелкнул несколько раз «мыльницей», чтобы увезти на память незабываемую панораму. С Владимирской горкой, Речным вокзалом и Подолом, похожим издали на раскрашенную открытку начала ХХ века; с вытянутыми облаками, речным трамваем и вьющимся около него, как назойливая муха, водным мотоциклистом; и с мурашами, тянущимися по пешеходному мосту на Труханов остров, чтобы искупаться на его песчаных пляжах.

Раздражал только грохот аттракционов под советской Аркой дружбы — колоссальной металлической дугой, окрещенной кем-то «московским хомутом». А киевлянам, похоже, ничто здесь не мешало получать удовольствие от жизни. Сидя за столиками павильонов в Крещатом парке, бывшем Царском саду, они попивали пиво и вели неторопливые беседы — как и положено летним вечером в южном городе.

Считается, что название Крещатик произошло от Крещатого яра — то есть изрезанного поперечными балками. Но что-то заставляет нас расслышать в этом названии отголосок давнего события — крещения князем Владимиром своих детей в ручье, сбегавшем по дну этого самого яра.

Несомненно одно — существование Крещатого яра не способствовало росту города. Современный Киев начал складываться в общих чертах лет двести назад. Для этого должны были срастись три основные его части — ремесленный Подол в низине, Верхний город на холмах (на месте древнего Киева, сожженного почти дотла Батыем) и процветающий Печерск, за Крещатым яром и лесом. В начале сегодняшнего Крещатика проходила дорога, кое-как связывавшая все три поселения. За то и недолюбливали тогдашний Киев русские цари, от Екатерины II до Николая I, что на губернский город он был мало похож, а местами напоминал «нахаловку» — беспорядочно застроенную хатками, будками и дымящими винокурнями.

Императорское неудовольствие послужило толчком к развитию города. Для начала Крещатый яр засыпали, и на этом месте сразу началось интенсивное строительство. Подол и Печерск были обречены со временем оказаться на периферии, и самые сообразительные и состоятельные их обитатели принялись переселяться на новую улицу — с царями не поспоришь. На несколько десятилетий самой востребованной и хлебной в Киеве сделалась специальность землекопов«грабарей», срезавших холмы и полученным грунтом засыпавших бессчетные овраги. В результате рельеф местности выровнялся и больше не препятствовал росту города. Когда царским указом ежегодные торги, Контракты, были переведены из Дубно в Киев, начался приток капитала сюда. Крещатик долго топтался на пятачке между двумя площадями, но строительство железнодорожной станции подстегнуло его дотянуться до Бессарабской базарной площади и ведущего к вокзалу Бибиковского бульвара (сегодня Тараса Шевченко). Тогда главная киевская улица и приобрела свою настоящую длину — 1 225 метров.

Вернемся, однако, в сегодняшний день.

Внешне наш таксист до смешного походил на загримированного Штирлица, собравшегося на свидание с Борманом. А вот темперамент у него оказался прямо-таки неаполитанский. Ему явно недоставало еще одной пары рук, потому что все 40 км от международного аэропорта он постоянно бросал баранку своего поношенного «Вольво», принимаясь на пальцах и в лицах изображать то, что ему так не терпелось сообщить.