Фридрих Руге: Война на море. 1939-1945

Война есть средство политики. То, что это нехорошее средство, признано многими, но еще далеко не повсюду. Поэтому политик обязан трезво учитывать его, а солдат — готовиться к его использованию. Целью является мир, война призвана силою оружия сломить волю противника, которого невозможно сделать уступчивым другими средствами. Принципы, каких следует при этом держаться, диктуются здравым смыслом, а потому очень просты и общедоступны. Их следует применять ко всем военным усилиям нации в политическом, военном и экономическом отношении. Поэтому большая стратегия обычно приносит в руках государственного деятеля, обладающего высокой общеобразовательной подготовкой и обширным опытом в обращении с людьми, лучшие результаты, чем в руках военного специалиста, нередко оказывающегося человеком односторонним. Личный опыт государственного деятеля в военных делах, особенно же в командовании, естественно, является преимуществом (Густав-Адольф, Черчилль), равно как и понимание политических и экономических факторов военными вождями (Цезарь в качестве главнокомандующего в Галлии, Вашингтон).

Однако наличие такого опыта не должно приводить их к тому, чтобы самим играть с суденышками или передвигать по карте флажки, обозначающие дивизии. Между тем в этом есть нечто необычайно притягательное, как показывает пример Черчилля, который, увлекшись оперативными и даже тактическими деталями, пренебрегал непосредственными задачами государственного деятеля и не сумел разработать такую внешнюю политику, которая принесла бы его стране плоды военных побед и подлинный мир.

При многообразии современной жизни и неуклонном прогрессе науки и техники, вероятно, не существует более человека, способного охватить все основные отрасли государственного управления и военного искусства, не говоря уже о том, чтобы полностью обладать необходимыми знаниями.

Этим, вероятно, объясняется тот успех, которого достигли в недалеком прошлом небольшие, хорошо подобранные руководящие коллегии под председательством ведущего государственного деятеля в борьбе с образцовыми, но единолично управляемыми вооруженными силами тоталитарных государств.

Хотя при рассмотрении принципов ведения войны имеешь дело с ясными и простыми идеями, существуют многочисленные формулировки, в отношении которых между специалистами нет полного единства. Во всяком случае, важнее всего постановка ясной и определенной цели и создание соответствующего центра тяжести.

Данные принципы, так же как и следующие ниже, должны применяться как в стратегии, так и в оперативном искусстве и тактике. На практике это не является таким само собой разумеющимся, как на бумаге. Для чисто военной тактики и оперативного искусства ясно поставить цель легче, чем для большой стратегии, которая определяется многообразными интересами, нередко стремящимися достигнуть национальной цели войны самыми разнообразными путями. И даже когда в начале конфликта имеется ясная стратегическая линия, придерживаться ее часто оказывается затруднительным из-за всего того, что обусловлено живыми и постоянно сменяющимися впечатлениями большой войны и столкновениями политических, военных и экономических мнений и намерений.

Для установления центра тяжести необходимы смелость, вера в себя и готовность принять ответственность, так как это означает сознательное ослабление себя в других пунктах. Поскольку люди всегда лучше знают собственные слабости и большей частью относятся к ним серьезнее, чем к слабостям противника, то с человеческой точки зрения более чем понятно, что нередко стремление к собственной безопасности мешает образованию центра тяжести.

В начале первой мировой войны Германия имела только одну частную стратегическую цель, да и то лишь для армии. Она стремилась сначала положить на обе лопатки Фракцию, а затем обратить все силы против России. Осуществление этого плана решающим образом улучшило бы условия борьбы с третьим и наиболее упорным противником — Великобританией. Но это не удалось из-за недостаточного внимания к созданию центра тяжести; в стратегическом отношении — потому, что боевая мощь флота осталась без употребления, в то время как силы армии при выполнении смелого плана Шлиффена были напряжены до предела; в оперативном отношении — потому, что решающее правое крыло сначала не было усилено с достаточной энергией, а затем было даже ослаблено на марше за счет двух армейских корпусов, отправленных в Восточную Пруссию.