Александр Зиновьев: Гомо советикус

Еще одна пара советских танцоров решила не возвращаться в Советский Союз. Поскольку невозвращенцы стали обычным явлением, советским властям следовало бы признать их официально. В анкеты, которые советские граждане заполняют перед поездкой за границу, следует добавить пункт: собираешься или нет остаться на Западе, в какой стране и с какой мотивировкой?

Дискуссия по поводу убийцы, убившего целую семью из пяти человек: считать его вменяемым или нет? В дискуссию вовлечены светила наук, медицины, права, литературы, журналистики. Никакой проблемы на самом деле тут нет. Пятьдесят лет убийца был нормальным человеком, а тут вдруг появилось сомнение. Просто последствия преступления принимались во внимание заранее: смертной казни нет, будет волынка с выяснением его психического состояния (считай, санаторий) и прочее. А всем, вовлеченным в дело, выгодно, чтобы оно тянулось: статьи, выступления по телевидению, гонорары.

Один пенсионер умер почти три года назад в своей квартире, но только сейчас это обнаружили в связи с необходимостью ремонта водопровода. Почти три года человек был мертв, а все житейские операции в это время совершались через банк. Не сломайся водопровод, может быть, еще пару лет не обнаружили бы, что он мертв. Опять дискуссия. Одни усматривают в этом достоинство банковской системы, другие – порок капитализма.

Похитили семилетнюю девочку. Требуют выкуп два миллиона. Похитили генерала. Никакого выкупа до сих Пор почему-то не требуют. Любопытно: западные террористы не захватывают советских посольств, не убивают советских чиновников и дипломатов, вообще не касаются ничего, имеющего отношение к Советскому Союзу. Почему бы это, а? Западные умники видят в этом свидетельство того, что террористы действуют по указке из Москвы. Если бы это было так, Москва первым делом разыграла бы спектакль с покушением на что-либо советское.

Бунтуют ученики. Повод для бунта – покончила с собой девочка, которой показалось, что ей занизили отметку на один балл. Ученики старших классов требуют либерализации школы (хотя они и так вытворяют что хотят) и облегчения программы (хотя программа здесь просто смехотворна сравнительно с московскими школами). Само собой разумеется, требуют демилитаризации (!!!) Западной Европы и отмены армейской службы вообще. Ученики младших классов жалуются на то, что повысили цены на конфеты и пирожные. «Если бы правительство меньше тратило денег на вооружение и больше на насущные нужды населения, – сказала семилетняя крошка, – то сладости были бы дешевле». Толпа журналистов и прочих взрослых, беседовавших с детьми, разразилась бурными аплодисментами.

А по ночам слушаю разговоры в комнате, где раньше жил Художник с женой. Не хочу их приводить здесь. О чем могут говорить советские люди, выбравшиеся под каким-то предлогом из голодной и убогой русской провинции на сказочно изобильный и яркий Запад? Но иногда в их речах улавливаются зловещие нотки.

– Без языка тут плохо.

– Изучим. А нет, так и без языка проживем. Иван десять лет тут торчал, а по-ихнему не научился даже водку заказывать.

– Иван чуть ли не погорел из-за незнания языка, он сам мне об этом рассказывал. Он раздобыл очень важные секретные документы и хотел отослать в Москву. Упаковал. Пришел на почту. А там пакет не принимают, суют какую-то бумажку и велят заполнить. Взглянул на бумажку и понял одно: что от него требуется имя написать, адрес и еще что-то. Анкета, подумал он по советской привычке. Решил, что это – провал. Впал в панику. Решил признаться. Ничего страшного в этом нет. Многие так делают, а потом все равно хорошо работают. Пошел в полицию. Раскрыл пакет, показал документы. Пальцем в себя тычет: мол, их бин советиш шпион. В полиции сказали, что это не по их части. А где найти службу безопасности, никто не знал. Собралась толпа. Кто-то сказал, что тут две службы безопасности – гражданская и военная. Если документы суть военные секреты, надо идти во вторую, а если промышленные – в первую. Возникла жаркая дискуссия по поводу политических секретов: военные они или гражданские? К счастью, нашелся добрый человек, кое-как говоривший по-русски (был у нас в плену). Он растолковал Ивану, в чем дело и как быть. Оказывается, бандероль была слишком тяжелая. Ее можно было разделить на две части и послать их по отдельности. Но это на целых сорок пфеннигов дороже. Это непрактично. Лучше послать посылкой, заполнив для этого другую бумажку. А стоить будет даже на десять пфеннигов меньше. Знаешь, что самое обидное в этой истории? Иван говорил, что он чувствовал себя тогда круглым идиотом, а эти люди смотрели на него свысока как на типичного русского недоумка.