Алексей Павлов: Поминальная свеча

Время от Захария Чепеги
Отсчитало свыше двух веков.
Как он расселял без всякой неги
На Кубань пришедших казаков!
Вбитый клином в водные потоки
Карасунский Кут с «киданья ляс»
Стал под царским именем высоким
Непокорный сторожить Кавказ.
Было все: набеги дерзких горцев
С ведома анапского паши,
На кордонах часто меркло солнце,
Смертью угрожали камыши.
Крепостца с гарматами и рвами,
С острым древокольем по их дну
Охранялись храбрыми бойцами
Представлявших общину одну.
Черноморцы сорока куреней
Здесь в казармах жили, как семья.
Несли службу в напряженном бденье
Родины кубанской сыновья.
Край пустынный, оторопь изведав,
Град свой главный холил и растил.
Вопреки невзгодам, бурям, бедам
Набирался богатырских сил.
Миновало более столетья.
Затухал людских страстей пожар.
Горожане на своем совете
Город свой назвали Краснодар!

Христианский двухтысячный год
К нам приходит в суровую пору,
Когда весь человеческий род
Потерял корневую опору.
Что Христос завещал на крови
В своем тяжком безмерном распятье
— Люди мира, живите в любви,
Как святые и честные братья.
Двадцать долгих веков утекло,
Как вода через времени сито.
А к чему оно ныне пришло?
Вы построже народы спросите!
Между словом и делом легла
Марсианская пропасть глухая.
Она жизнь, как кромешная мгла,
Миллионам людей отравляет.
Фараонов и римскую знать,
Инквизиторов, работорговцев
Заменила лощеная рать
Под личиной отцов — миротворцев.
«Золотой миллиард» — их оплот.
И во имя такого вот «братства»
Неугодных ввергают в дефолт,
Выгребая у них все богатства.
Среди этих изгоев и мы,
Чьи верхи раздробили державу,
Воровскому исчадию тьмы
Предоставив ее на расправу.
У него — капитал и комфорт
При чудовищно хитрой поруке,
А российский великий народ
Обречен на страданья и муки.
Встань, Россия, с колен поскорей
И возвысь свое твердое слово,
Призывая крутых богачей
К исполненью заветов Христовых.

В дни торжественных молитв
И в часы людской печали
Твой в мерцанье тихий блик
Боги с небом повенчали.
Оттого святая Русь
С давних пор, от изначала
Свой восторг и свою грусть
Скромной свечкой отмечала.
Об усопших и живых
В поминальном ритуале
Русь слагала вечный стих,
Ставя их на пьедестале.
Открывалась благодать
И вселялось вдохновенье.
Только это могло дать
Честное поминовенье.
И во здравье милых чад,
И в исход заупокойный
Осеняла люд свеча,
Миролюбием наполнив.
По — особому она
Трудный подвиг возносила,
Чтоб ни мор и ни война
Не сломили мощь России.
Воссияй, свеча, сейчас,
Как спасительное чудо,
И зови народ, всех нас
К единенью, от остуды
Той, что к власти привела
Жадный клан продажной своры
И Россию обрекла
На бесчестие позора.

Щедра по — южному природа
В моей кубанской стороне.
А летом в этот праздник года
Она божественна вдвойне.
Уже кривлялась горбостройка,
Но ей с упорством вопреки
Неслись «Ракеты», словно тройки,
По бликам вод Кубань — реки.
К Елизаветинской станице
Я мчался с тощим рюкзаком,
Чтобы на даче потрудиться
И возвратиться вновь в свой дом.
Встречал меня и пассажиров
Речной на выступе причал.
Тот дебаркадер очень живо
Всех садоводов привечал.
Затем в начале девяностых
Исчезла эта благодать.
Еще бы! Хапальщики просто
Хватали все, что можно взять.
Но не сулило много выгод
Владенье данное тогда.
Его прикончили, чтоб быдлу
Не снились блага никогда.
С тех пор лишь изредка в натуге
Песок здесь баржи волокут.
«Комет», «Ракет» давно в округе
Никто не видит зримо тут.
Не рвется песня на прогулках
В простор зеленых берегов
Под музыкальные погудки
С крылатых резвых катеров.
Елизаветину кордону
С причалом ныне — полный швах.
Зато речам нет угомону
В «демократических» властях.
Нет разворота — поворота,
Маршрут лукаво упразднен.
Так обнажился, будто рвота,
Оскальный рыночный закон.
…Я выхожу на берег голый,
Не слышу гомона людей.
Всего штришок. Но бестолково
В нем дышит суть беспутных дней.
Что скорбь о малом том причале
От добрых праведных начал,
Когда Россия потеряла
Державный главный свой причал!