Семен Аралов - Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]

Надрываются двигатели, беснуется море…

Трудно Георгию и Николаю! Не с кем им поговорить, отвести душу. Конечно, они понимают, что сейчас всем тяжело, но, когда ты среди своих, любые невзгоды переносить легче.

Роберт принес еду.

— Как дела, Роберт?

Как правило, был один ответ в таких случаях: не знаю. Роберт вдруг сказал:

— Эсминец сопровождения получил пробоину. Идти может.

— А караван?

Молчит.

— Что с караваном?

Роберт опустил голову и поднял растопыренные пальцы:

— Пять. Нет…

Ушел.

Дипкурьеры долго молчали. Наконец Георгий произнес:

— Торговые пароходы практически совершенно беззащитны. Какие же железные парни водят их!..

Георгий знал, что в иные рейсы из сотни кораблей до Мурманска добиралось не больше десяти. В сердце его все росло и росло беспокойство за людей и корабли. «У нас тут толстая броня и огрызаться есть чем, нас не так-то просто пустить ко дну, а они уязвимы со всех сторон». Увидеть бы их! Более того, возникло чувство, какое бывает у суеверного человека, — если увижу, то все доберемся целыми до родных берегов. Надо напомнить Джонсону: хотим подняться наверх.

Роберт заглянул в каюту, выпалил: «Чертов опасност!» Поднял глаза к небу, что-то произнес по-английски и убежал. Георгию показалось, что Роберт сказал: «Господи, помоги!»

Напряжение чувствовалось во всем. Из каюты видно было, как мимо пробегают озабоченные моряки. Можно было уловить отрывистые команды, тревожные возгласы. Но все это заглушала канонада.

Значит, враг вновь близко. Оглушительно грохочут орудия главного калибра. При каждом залпе под броневыми щитами иллюминаторов, по кругу, вспыхивает молния.

Георгий и Николай научились различать, когда бьет крейсер, а когда — враг. Если гром и зарница — стреляет крейсер, если только гром — отвечают фашистские корабли.

Чем кончится поединок? Как узнать, что происходит там, наверху? Пойти бы, черт возьми, подавать снаряды!

Рядом с каютой дипкурьеров находился артиллерийский пост подачи снарядов. Там орудовала дюжина моряков. Каждый четко знал свое место и свои обязанности. Никто из них уже давно не был в своем кубрике. Еду — сандвичи — доставляли сюда, к боевым постам.

«Как когда-то подавали их лорду Сандвичу, не желавшему отвлекаться от карточной игры, — с иронией подумал Георгий. — О лорд, увековечивший себя сандвичами, думал ли ты, что твое „изобретение“ очень пригодится в другой игре, где ставка — жизнь, свобода народов, государств!»

Моряки грузили и грузили снаряды в лифты. Робы мокры от пота.

…Появился мистер Джонсон.

— Идет бой? — спросил Георгий.

— Война…

— А точнее?

— Война!

Ясно: помкэп ничего больше не скажет.

— Вы ранены?

Пустяк. Ударился о переборку при сильной качке. Джентльмены, не голодны ли вы, может быть, добавить сандвичей? — спросил Джонсон. — Значит, не надо. Желаю здоровья.

Сквозь бурю, сквозь сталь донеслось несколько сильных взрывов.

— Либо фашистские торпеды, либо английские глубинные бомбы, — попробовал угадать Георгий.

…Утром не хотелось даже умываться, не то что бриться.

Роберт принес сандвичи и кофе. Он был мрачен, неразговорчив.

Щеки и подбородок чернила жесткая щетина.

Георгий подошел к зеркалу. А как он? Осунувшееся, небритое лицо. В раздумье постоял несколько минут. Неожиданно тоном, какой звучит только со сцены, произнес:

— Брить или не брить? — вот в чем вопрос!

Энергично начал намыливать щеку.

Николай улыбнулся:

— Ты решил мучительную проблему гораздо быстрей, чем принц датский.

На бритье Георгий потратил целый час.

— Ну а ты, Николай?

Тот провел рукой по подбородку. Вздохнул:

— Придется.

…Тягостно тянется время.

Ни у кого ничего нельзя узнать. Сиди жди, гадай, как там, наверху, что впереди?

Георгий выглянул в коридор. Удачно: навстречу бежал шотландец. «Спрошу у него». Роберт поравнялся с Георгием, поздоровался и, не задерживаясь, умчался дальше.

— Погоди, друг! — крикнул ему Георгий.

Матрос, не оглядываясь, помахал над головой рукой из стороны в сторону: «Некогда».

А что творится в артиллерийском отсеке? Команда, похоже, держится из последних сил. Лифты взмывают и взмывают наверх, торопя падающих от усталости людей.

Английские моряки — небывалое на флоте! — заросли щетиной. Тельняшки дымятся от пота.

В сторонке на полу, подложив пробковые спасательные пояса, спали два моряка. Один свернулся калачиком, второй — богатырь с могучей грудью — лежал на спине, закинув голову, согнув ноги в коленях (вытянуться не позволяла переборка). Маленькое серебряное распятие на цепочке свисало с шеи и покачивалось, как маятник, от бортовой качки.