Александр Литвиненко: Лубянская преступная группировка

Но мы уже увидели свет в конце туннеля. Я снова залез в Интернет и стал изучать расписание утренних рейсов в Западную Европу. Я точно знал, что в Европе транзит в пределах аэропорта допускается без виз. Через некоторое время я сказал:

– Ребята, куда хотите? Во Францию, Германию или Англию?

– Мне всё равно, – сказал Саша, – только побыстрее отсюда убраться.

– Мне тоже всё равно, – сказал Толик.

– Я хочу во Францию, – сказала Марина.

– Я думаю, всё-таки лучше – в Англию. Там я хоть смогу объяснить, кто вы такие.

На следующее утро, странная компания появилась перед стойкой регистрации пассажиров турецких авиалиний: бородатый американец, говоривий по-русски, без багажа, но с паспортом, испещрённым десятками штампов всевозможных стран, красивая русская женщина с нервным ребёнком и пятью чемоданами и спортивного вида мужчина с гражданством малозначительного государства – в темных очках, несмотря на пасмурную погоду, и окидывающий профессиональным взглядом аэропортовскую толпу. «Интересно, что он подумал»,– пронеслось у меня в голове, когда я перехватил взгляд турецкого полицейского, задержавшийся на нашей группе.– «Должно быть, решил, что Саша – мой телохранитель».

Мы зарегистрировались на самолёт, вылетающий в Лондон, с пересадкой в аэропорту Хитроу на Москву. Регистрация прошла гладко, но на паспортном контроле пограничник заинтересовался Сашиным паспортом. Мы стояли в разных очередях, и нам троим пришлось ждать с внутренней стороны, пока он вертел Сашин документ, рассматривал его со всех сторон, совал под ультрафиолет, что тянулось минуты три. Наконец он шлёпнул в него штамп и махнул рукой: «Проходите!». Пронесло, подумал я.

До отлёта оставалось пять минут. Мы неслись по полупустому аэропорту на всех парах.

– Это всё? Всё? – спрашивала сияющая Марина.

И тут я их увидел. Два турка специфического вида вели нас, отстав на несколько метров. Ошибиться было невозможно, они были единственными, кто передвигался с той же скоростью, что и мы, как будто мы все составляли одну команду.

– Видишь? – спросил я.

Саша кивнул:

– Они прицепились на паспортном контроле.

– Это твой паспорт, – сказал я.

– Да, но ведь его никто не видел.

– Кроме американцев.

– Блин, – сказал Саша.

Мы подбежали к посадочным воротам. Посадка уже заканчивалась, мы были последними. Наши сопровождающие сели в кресла в пустом холле и уставились на нас, ничуть не стесняясь. Девушка в форме турецкой авиакомпании взяла наши билеты и паспорта.

– У вас всё в порядке, – сказала она мне, – а у вас нет британской визы, – и она вопросительно посмотрела на Сашу с Мариной.

– У них прямая стыковка в Москву, – пояснил я. – Вот же билеты.

– А где посадочные Лондон – Москва? – спросила она.

– Мы их получим в Лондоне.

– Странно, – сказала девушка. – Почему вы летите через Лондон, когда есть прямой рейс Стамбул – Москва.

– Мы всегда летаем через Лондон, мы там отовариваемся в дьюти-фри, там классные магазины, – нашёлся Саша.

– Я не могу их посадить в самолёт. Мне нужно разрешение начальства, – сказала девушка и произнесла несколько слов по-турецки в свою рацию. – Моя коллега отнесёт их документы в офис, чтобы начальник посмотрел. Да вы не волнуйтесь, мы задержим рейс.

Саша стоял бледный как смерть. Один из сопровождающих удалился вслед за турецкой девушкой. Второй – продолжал невозмутимо наблюдать за нами. Я взял Толика за руку и пошёл покупать ему конфеты в близлежащем ларьке. Прошло минут десять. В конце коридора появились две фигуры: девушка и наш турок.

– Всё в порядке, – сказала она, вручая Саше документы. – Счастливого пути!

Мы бросились в посадочный рукав.

Перед взлётом я успел позвонить своей бывшей жене в Лондон и попросить срочно разыскать адвоката Джорджа Мензиса, сын которого Дункан учится с моим сыном в одном классе.

– Я буду в Лондоне через три часа, – сказал я. – Со мной летит человек, которому потребуется юрист.

– Ты понял, что произошло? – спросил Саша.

– Да, турки довели нас до самолёта и обеспечили посадку.

– И у них в компьютере была моя фальшивая фамилия. Которую им могли выдать только из американского посольства. Что это значит?

– Это значит, что американцы сообщили о нас туркам, а турки решили, что будет лучше, если мы из Турции выкатимся, – сказал я. – Нет человека, нет проблемы.

– Это значит: хорошо, что мы унесли отсюда ноги, – сказал Саша. – Турки могли решить иначе, и я сейчас летел бы в Москву.