Абдурахман Авторханов - Происхождение партократии

Все великие философы и правоведы подчеркивают нравственные постулаты права, в основе которых лежит забота об общем благе и справедливости. Аристотель говорит, что государство воспитывает человека в духе добродетели, а Гегель вводит последний момент в развитии идеи воли как раз в области нравственного усовершенствования. Только Кант, вопреки моральным основам своего «категорического императива», не видит какой-либо роли морально-этических побуждений в образовании государства. Автор «Критики чистого разума» считает, что высшее начало Права и Государства — чистый разум, в котором вовсе не участвует опыт, поэтому и «договорную теорию» он считает недоказанной гипотезой. «Договорную теорию» отвергали и другие немецкие ученые, противопоставляя ей «органическую теорию» (Государство — «организм», созданный Богом).

Поскольку почти все теоретики права сходились на том, что назначение государства — осуществление нравственного закона, забота об общем благе» народа, появилась новая теория, согласно которой — историческое назначение государства в том, чтобы стать органом «всеобщего благополучия». Отсюда был только один шаг до самой знаменитой из всех этих теорий, ставшей сразу и действующим правом — до немецкой теории — «просвещенного абсолютизма» (XVII–XVIII вв.).

В основе данной теории лежала идея, что поскольку цель государства «благополучие всех», то для ее практического претворения в жизнь государству нужны неограниченные полномочия (абсолютизм).

Вот эта самая теория «просвещенного абсолютизма» и явилась освящением практики полицейского государства (Polizeistaat), когда государство вмешивается абсолютно во все отрасли жизни человека — общественной, хозяйственной, духовной, личной, какой угодно!

Реакцией на теорию и практику полицейского права явилась, наконец, современная западная теория о правовом государстве (Rechtsstaat) с разделением властей: законодательной, исполнительной и судебной. Это правовое государство и есть тип современной западной демократии в разных видах правления (парламентское государство, президиальное государство, конституционная монархия). Уже разнообразие видов демократического государства показывает, что демократия — не универсальный ключ и не шаблон. В соответствии со многими факторами и особенностями — историческими, национальными, геополитическими — каждая страна видоизменяет и приспособляет к своим условиям нормы и институции правового демократического государства.

Однако надо заметить, что со временем и западная демократия претерпела крупнейшие структурные изменения. Между сувереном власти — народом — и носителем народного суверенитета — парламентом — образовалось средостение в виде политических партий. «Прямая демократия», к которой призывал вернуться еще Руссо, превратилась в «косвенную демократию» — от имени народа управляют партии. Всеобщее и прямое избирательное право по существу превратилось также в право западных партаппаратчиков назначать будущих депутатов еще задолго до того, как эти кандидаты в депутаты встанут перед своими избирателями. Народ выбирает собственно не людей, а партии, исходя не из личных качеств депутата, а из предвыборной программы партии. Даже больше. Партиец, ставший депутатом, связанный фракционной дисциплиной своей партии, голосует при принятии законов в парламенте не так, как он сам хочет, а так, как приказывает руководство его фракции. Правда, конституция говорит другое. Так, в Конституции Федеративной Республики Германии сказано: «Депутаты немецкого Бундестага… являются представителями всего народа, они не связаны поручениями и указаниями и ответственны только перед своей совестью» (ст. 38). Но депутат, который будет придерживаться буквы и духа данной статьи, игнорируя «поручения» и «указания» партии, не будет выдвинут партией на следующих выборах, а попасть в парламент вне партийных списков практически невозможно.

Исследуя влияние политических партий в системе власти в той же Федеративной Республике Германии, один немецкий профессор права замечает: «Право партий назначать должностные лица является всеобщим злом федерального управления — от коммун и до самого личного кабинета канцлера (Bundeskanzleramt)… Партии не терпят около себя других богов. Кто не за них, тот против них… Дистанция между политическим персоналом и «народом» стала еще большей, она сегодня, может быть, еще более значительна, чем была в Веймарской республике или даже в империи Бисмарка. «Государство партий» (Parteien-staat) — основа парламентской демократии — не так уж стабилизировалась, чтобы невозможно было вновь поставить его от имени «народа» под вопрос» (Richard Loewenthal / Hans-Peter Schwarz, 25 Jahre Bundesrepublik, Seewald-Verlag, Stuttgart, сборник, статья проф. Вильгельма Генниса).

Читать дальше