Юрий Нагибин: Всполошный звон. Книга о Москве

Теперь слева от нас находится длинный, с полверсты, Манеж. Он был построен для учения и парадов конных войск инженерами А. Карбонье, А. Бетанкуром и зодчим Осипом Бове. Перекрытие этого здания считалось чудом строительной техники, иностранные инженеры специально приезжали в Москву изучать бетанкуровскую конструкцию. Манеж — неотделимая частица старой Москвы, тем не менее его упорно пытались снести, чтобы увеличить асфальтовую лысину столицы. Я подписывал гневно-слезные вопли протеста. Редкий случай, но власти сжалились над Манежем.

Теперь это выставочный зал, где однажды была развернута большая экспозиция великого Сергея Коненкова. Других выставок, имевших такое же художественное значение, я что-то не припомню. Москвичи добродушно шутят, что, когда тут цокали копыта кавалерийских лошадей, навоза было меньше.

Дальше следует упомянуть здание, где находился музей М. И. Калинина, и вообще перекресток, откуда еще недавно начинался проспект Калинина — сплошной мемориал «всесоюзного старосты», покорнейшего сталинского подручного, которого так долго и старательно овевали туманом благолепия. Считалось, что Калиныч — мужицкий президент, народный человек, заступник обиженных, кладезь доброты и справедливости. За всю свою жизнь он не защитил ни одного человека, даже собственную жену, которую Сталин держал в тюрьме, наверное, для того, чтобы обеспечить себе рабью покорность ее мужа. Правда, однажды Сталин сделал подарок старосте: под Новый год узницу отпустили на побывку к мужу.

Недавно я узнал историю, которая исчерпывающе характеризует этого «деятеля», чьим именем были названы древняя Тверь, Кенигсберг — город Иммануила Канта, подмосковный промышленный город, район Москвы, проспект и бог весть сколько заводов, фабрик, учебных заведений по всей стране. Когда посадили старого революционера Н. А. Емельянова, сподвижника Ленина (это он укрывал вождя в Разливе), его жена решила пробиться на прием к верному другу семьи, председателю ВЦИКа Михаилу Ивановичу Калинину. Уж он-то знает, какой ее муж честный и преданный Советской власти человек, уж он-то разрешит чудовищное и необъяснимое недоразумение! На прием к Калинину ее не пустили, и несчастная женщина решила дождаться его в коридоре. Ей это удалось. Не ожидавший худого Калинин бодро вышел из кабинета и наткнулся на жену репрессированного большевика.

— Миша! — вскричала Емельянова и тут же поправилась: — Михаил Иваныч!..

Перед ее носом заходил крючковатый стариковский палец.

— Яне Калинин! — зашипел старик, зыркая по сторонам глазами. — Яне Калинин!.. Поняла?.. Не Калинин!.. — И, вобрав голову в плечи, быстро засеменил по коридору.

Думаю, что эта встреча в музее Калинина никак не была отражена.

Проспекта Калинина больше не существует. Старой его части возвращено название Воздвиженка, а за Арбатской площадью — Новый Арбат.

Дальше до самой улицы Фрунзе по правую руку простирается квартал, занятый Российской государственной библиотекой, крупнейшим книгохранилищем страны. Новое гигантское здание построено архитектором Владимиром Щуко и Владимиром Гельфрейхом, старое — Василием Баженовым.

Ныне библиотека находится в угрожаемом положении. Ее фундамент расшатали поезда метро, проложенного здесь очень близко к поверхности земли. Поразительное дело! Чуть не на всем протяжении этой ветки штольня идет на большой глубине, но там, где начинается историческая застройка, метро выходит из глубины — исчезает нужда в эскалаторах. Недаром в народе прочно бытует представление о вредительстве. Конечно, это чепуха.

В. Баженов. Дом П. Пашкова на Моховой улице. 1784–1786 гг. Гравюра. Кон. XVIII в.

Здание подверглось значительным переделкам после пожара Москвы 1812 г.; восстанавливал его арх. О. Бове. Памятник архитектуры классицизма. Выдающееся произведение русского зодчества.

Обычное разгильдяйство в сочетании с отсутствием знаний и нежеланием учитывать мировой опыт. Мы же сами с усами, нам не в указку паршивые капиталисты. Есть и еще один момент: бескультурье, привычка ни в грош не ставить памятники старины. У нас не было никакой бережи к окружающему. Недаром мы столько лет горланили песню о простом советском человеке, который шагает по земле, «меняя течение рек, высокие горы срывая». Ну, уж коли нам и реки и горы нипочем, что там думать о каком-то доме. Да, воистину прост советский человек той простотой, которая хуже воровства.