Юрий Нагибин: Всполошный звон. Книга о Москве

Переведем дух на дивных строках этой поэмы, помните — о казаке, что «при звездах и при луне так поздно едет на коне». Хорош конь под казаком, остер булатный меч, за пазухой мешок с червонцами, но дороже всего ему шапка на буйной голове.

Н. П. Румянцев (1754–1826) — государственный деятель, меценат. Его библиотека, коллекции рукописей, этнографических и нумизматических материалов легли в основу Румянцевского музея.

Торопитесь взглянуть на московское обиталище романтического злодея Мазепы, которому два великих поэта — Пушкин и Байрон — посвятили свои поэмы.

Палаты гетмана Украины И. Мазепы в Колпачном переулке и фрагмент фасада. XVII в. Фото 1994 г.

Переулок назван по бывшей здесь в XVII в. Колпачной слободе, где жили мастера, изготовлявшие мужские головные уборы — колпаки.

У Покровских ворот стоит дом, где прежде находился кинотеатр «Аврора», в пору моего детства — «Волшебные грезы». Сюда мы убегали с уроков смотреть захватывающие немые фильмы с «веселым, вечно улыбающимся» Дугласом Фэрбенксом, лучшим за всю историю кино д'Артаньяном, Зорро и Робином Гудом, таинственные фильмы с большеглазым Конрадом Вейдом и чувствительные ленты с печальной Лиллиан Гиш. С тех пор кино уж никогда не навевало на меня волшебные грезы.

Сытин считает, что это здание построено по типовому проекту петербургского архитектора Стасова, выполнявшего указ «полубезумного властелина» Павла I поставить у всех ворот снесенного Белого города «одинаковые фасадою» гостиницы. Здесь Сытин ошибся: стасовская гостиница — не этот, а другой, низенький желтый дом, глядящий фасадом на Чистые пруды. Такое же здание завершает и Страстной бульвар.

Все покровские ребята, и я в их числе, называли красивый сине-белый дом с колоннами неподалеку от Покровских ворот голицынским комодом. Оказывается, дом-комод, прозванный так за многочисленные выступы, принадлежал Трубецким, которых в Москве называли — в отличие от других представителей рода — Трубецкие-комод. После дом перешел к Алексею Разумовскому, морганатическому супругу императрицы Елизаветы Петровны. Придворный певчий Алешка Розум был замечен влюбчивой Елизаветой и, как говорили тогда, «попал в случай». Елизавета Петровна настолько к нему привязалась, что захотела узаконить их отношения. Они повенчались в расположенной поблизости от дома-комода церкви Воскресения в Барашах, уцелевшей до нашего времени в обезглавленном виде. Баловень судьбы увековечен одной строкой стихотворения Пушкина «Моя родословная»:

Так вот, насчет подпевалы придворных дьячков — это об Алексее Разумовском.

Много лет спустя, после смерти Елизаветы Петровны, знаменитый политик и неутомимый интриган канцлер А. П. Бестужев-Рюмин задумал выдать замуж императрицу Екатерину II за ее возлюбленного лейб-гвардейца Григория Орлова, помогшего ей овладеть троном. Но осторожная и не столь уверенная в своих правах на престол, как дочь великого Петра, Екатерина колебалась. Бестужев-Рюмин ставил ей в пример Елизавету Петровну, не побоявшуюся ни Божеского, ни людского суда. Тогда Екатерина решила — в виде пробного камня — узаконить графа Разумовского как мужа ее тетки-императрицы, пожаловав ему титул императорского высочества. В Москву, где находился стареющий вельможа, был послан граф Воронцов. Вот как описывает это свидание знаток старины В. А. Никольский:

Вид Покровки от Покровских ворот. Фото 1910-х гг.

На снимке видна двухэтажная каменная Москва с ее булыжными мостовыми, церквами, конторами, лавками, конно-трамвайными линиями.

«Воронцов застал старика-графа в его покровском доме сидящим у камина в той самой мраморной комнате, которая служила спальной новобрачных и, в общих чертах, сохранилась до сих пор. Разумовский прочел проект указа, молча встал с кресла, подошел к находившемуся в спальне комоду, отпер стоявший на нем богато отделанный ларец и вынул из потайного ящика сверток бумаг, затянутых в розовый атлас. Старик прочел бумаги, поцеловал их и, перекрестившись, бросил в огонь камина».