Сборник - Император Николай II. Тайны Российского Императорского двора (сборник)

21 мая 1878 г. Константин Константинович получил очередной чин лейтенанта, а 9 августа того же года был пожалован званием флигель-адъютанта свиты императора Александра II. В этот памятный для него день молодой великий князь по-юношески откровенно записал в дневнике: «Я – флигель-адъютант, сегодня Государь пожаловал меня этим званием. Чего мне больше, за двадцать лет я получил все, чего может добиваться самый честолюбивый человек, даже Георгиевский крест есть у меня. Не знаю, как отблагодарить Господа Бога. Я прошу у Него только помощи и поддержки на честную и достойную жизнь».

Служба во флоте своей изводящей монотонностью все-таки тяготила Константина Константиновича. В дневнике великого князя от 11 октября 1881 г. имеются такие строки: «Вечером в бильярде получил письма. Прежде всего, распечатал письмо Мама; оно меня в высшей степени озаботило и огорчило. До нее дошли слухи о моем желании изменить морской службе; она забыла, что я ей давно уже говорил об этом, и очень недовольна, что узнает это стороной, после того как все знают. Говорит, что Государь на меня гневается, что я огорчу Папа. Потом она тоже недовольна тем, что я не с фрегатом в Триесте». Это обстоятельство подтолкнуло великого князя к более активным и решительным действиям. В письме отцу 13 октября 1881 г. он признавался: «Я пламенно рвусь в Тихий океан, считая кругосветное плавание полезным и необходимым. По возвращении я мечтаю всеми силами души и тела служить на пользу Родины, продолжать начатое тобою дело освобождения и просвещения и посвятить всю жизнь на труд по улучшению быта нашего православного народа и духовенства. […] Я старался насильно привязать себя к морю, заставить себя полюбить флот – но, к великому моему разочарованию, не успевал в этом. Вот уже 3 года, что я стал осмысленно смотреть на жизнь и на вещи, три года я думал и раздумывал и пришел к убеждению, что все мои чувства и стремления идут вразрез с положением моряка. В последних моих плаваниях я, скрепя сердце, старался честно исполнять свой долг и, кажется, ни разу не изменил ему. Вместе с тем, думая, что если придется всю жизнь служить немилому предмету, к которому не имею влечения, – жизнь моя будет одна мука и страдание. Разумеется, пока я свято буду продолжать служить во флоте, во что бы то ни стало хочу совершить кругосветное плавание, считая, что только морская служба может служить мне подготовкой к другому рода деятельности, может выработать мне знание жизни и людей и дать мне некоторую опытность…» В этот же день, вечером, он с чувством выполненного долга записал в своем дневнике: «После греческого урока написал Папа длинное, откровенное, обстоятельное письмо. Как будто гора с плеч свалилась». В очередном письме родителям от 20 января 1882 г. он писал все в том же духе:

«…Если судьбе будет угодно задержать меня в морской службе – конечно, я покорюсь. Но тяжело будет всю жизнь уложить на нелюбимое дело». В конце 1881 г. Константин Константинович заболел плевритом, затем воспалением легких. Диагноз лейб-медика С.П. Боткина о вредном влиянии морской службы на здоровье великого князя решил вопрос о его дальнейшем будущем. По болезни он был списан с военного корабля и 22 февраля 1882 г. в письме к отцу сообщал: «…Какого рода буду я впоследствии нести службу – не знаю, хотел бы по М[инисте]рству народн[ого] просвещения». Однако обстоятельства порой часто складывались вопреки его пожеланиям и чаяниям родителей.

30 августа 1882 г. великий князь Константин Константинович перешел на службу в Военное ведомство в чине лейб-гвардии штабс-капитана. 15 декабря 1883 г. он прибыл для несения службы в лейб-гвардии Измайловский полк, в котором в итоге прослужил 7 лет, командуя с 15 февраля 1884 г. ротой Его Величества («Государева рота»). Состоял он одновременно также в должности члена полкового суда с 10 декабря 1885 г. по 11 июня 1886 г., с которой был отчислен, как пробывший в ней установленный срок. Великий князь Константин Константинович постепенно стал приглашать офицеров полка на обеды в Мраморный дворец, после которых за бокалом вина и курением сигар в дружественной атмосфере велись разговоры об изящной словесности и благотворной силе искусства. Эти «офицерские посиделки» со временем переросли в нечто большое.

Весьма любопытны наблюдения Константина Константиновича за наследником престола цесаревичем Николаем Александровичем (будущим императором Николаем II), сделанные в разные годы в дневнике великого князя. Так, например, 21 декабря 1888 г. он записал: «Из беседы с милым Цесаревичем после обеда я опять, как и всегда, вынес самое отрадное впечатление. Он одарен чисто русскою, православною душой, думает, чувствует и верит по-русски. Мы говорили про отечественную историю и про восточный вопрос. Говорили про Иоанна III, про царевича Дмитрия и Самозванца, про кончину Павла I и про последнюю Турецкую войну…»