Герд Бухгайт - Абвер - «щит и меч» III Рейха

С передачей управления в РСХА адмирал Канарис оказался без дел. В его советах никто более не нуждался. Новый шеф разведслужбы Шелленберг, по слухам, имел продолжительный разговор с Канарисом весной 1944 г. в крепости Лауэнштайн. О его содержании ничего не известно. Однако в конце июля адмирал выехал из крепости на своей машине и со своим шофером Людеке. Он возвратился в Берлин и там будто бы принял 1 июля от адмирала Грооса руководство «Особым штабом по вопросам ведения экономической войны» при ОКВ. Это назначение звучало высокопарно, но в условиях ставшей уже почти непробиваемой блокады Германии практическое значение этого штаба было не более чем в нарочитом представлении несуществующих возможностей. То, что ему все же доверили хоть какое-то руководство, следовало отнести за счет его популярности у союзников Германии и дружественных стран, а также уважения у противника. А может быть, тогда у режима еще не было достаточных улик, чтобы начать следствие и с помощью судебного процесса как-то нейтрализовать неизбежную в этом случае потерю престижа в глазах своих союзников и общественности [289].

О строительстве новой тайной разведслужбы с широкими связями в мире под руководством РСХА на этой стадии войны уже не могло быть и речи, тем более что не хватало подготовленных кадров, и достаточных средств для этого тоже не было, не говоря уже о времени. Ввиду катастрофической обстановки на Востоке и на Западе Шелленбергу и его сотрудникам ничего не оставалось, как искать способы спасти себя с помощью еще сохранившихся контактов с заграницей в водовороте событий, неминуемо ведущих к катастрофе. Именно теперь Канарис мог бы стать тем человеком, который благодаря своим связям и знаниям смог бы войти в контакт с ответственными лицами в западных странах и даже в последний момент найти какой-то выход из самого худшего. Но его отодвинули в сторону и разрушили то, что он создал.

Часто утверждают, будто Шелленберг вовсе не стремился к большой власти, когда прибирал к рукам военную разведку. Вероятно, к этой инициативе его подтолкнуло обретенное на практике убеждение в том, что параллелизм в работе двух тайных служб чреват серьезными недостатками. Без всякого сомнения, политическая составляющая в руководстве войной в нынешнюю эпоху совершенно неотделима от военной, как и военная разведка нерасторжима с политической, тем более что все большее значение приобретает военно-техническая и экономическая разведка. Однако идеальным сведение всех тайных служб в единую централизованную может стать лишь при условии, что главенствующую роль в ней будет играть военная тайная служба. Если же тон будет задавать политическое руководство, то вся тайная служба окажется в крайне ненадежном фарватере, безопасность которого определяют неконтролируемые политические и даже партийно-политические факторы. И эксперимент РСХА с принятием на себя задач военной разведки как раз и доказал, что за этим следует полное фиаско. Партийная идеология не может быть достаточным ориентиром для деятельности, которая требует, чтобы руководителями были исключительно дисциплинированные и квалифицированные люди, лишенные каких-либо предубеждений.

Само собой разумеется, соединение разных ветвей тайных служб в некоем централизованном аппарате под руководством военных таит в себе известные недостатки. И вообще чрезмерная концентрация власти в одних руках может стать очень опасным фактором, особенно в условиях демократии. Все зависит от того, возможно ли и в какой мере добиться позитивного сотрудничества тайной службы и правительства. При этом последнее должно проявлять постоянную готовность к принятию рекомендаций и аналитических выводов разведки, а тайная служба должна стремиться сохранить лояльность и, служа ему, как обязывает ее название, уметь встраиваться в его деятельность, не переходя границ дозволенного.

Летом 1944 г. Канарис уже не поддерживал связь с участниками Сопротивления. Для этого было несколько причин: во-первых, хотя как патриот Канарис и желал свержения тирана, но он в то же время боялся и поражения Германии; во-вторых, он отвергал покушение как метод, исходя из религиозных соображений; и, наконец, его новое служебное положение не позволяло ему сделать что-либо существенное для оппозиции. Это было тем более трудно, что за ним неусыпно следило гестапо. А ко всему прочему, сам Канарис был искренне убежден в том, что немецкий народ сам совершил оплошность, взяв на себя огромную вину, и что Гитлеру придется испытать гнев божий до последнего горького конца.