Иван Папуловский - А жизнь одна...

Трое парней и светловолосая девушка шли от оставленной на валу, под тополями, светлой «Волги» в его сторону. «Не могли проехать дальше!..» — недовольно поморщился он, взглянув на них. В руках девушки заметил какую-то палку, один из ребят держал в руке маленькую консервную банку, двое других подшучивали над ними. «Спиннинг и банка с червями!» — догадался.

— Привет аборигенам! — каким-то бархатным, певучим голосом сказал парень с консервной банкой. — Мы вам не помешаем?

— Мы вас ухой угостим, если, конечно, поймаем хоть одну рыбешку, — задорно, даже с вызовом воскликнула девушка, спускаясь к воде.

— Что ж, подожду, — ответил Заречный. — Давно не ел ухи.

— О, вы человек компанейский, — с явным одобрением оглянулась на него девушка. — И вас зовут Юрий Алексеевич, только не Гагарин. Не подумайте, что вы на него похожи!

— Не подумаю.

— Вы сговорчивы, это хорошо.

— Как говорят русские — с вами кашу сварим, — с еле уловимым прибалтийским акцентом сказал парень, державший банку с наживкой.

Он мог быть старшим братом девушки — яркий блондин, с продолговатым лицом и острым подбородком, золотисто-пшеничные волосы зачесаны на правую сторону. У девушки, конечно же, брови и ресницы подкрашены черным, оттеняя большие голубые глаза, смотревшие на мир с веселой лукавинкой, а у него даже усики почти сливались с цветом кожи.

Парень был выше всех своих спутников ростом, плечи развернуты богатырски. Двое других, чернявые и улыбчивые, явно моложе — не больше двадцати, но тоже загорелые и крепкие.

Легким движением головы девушка откинула свои длинные светлые волосы за плечи, а ее голубые глаза опять задорно стрельнули в Заречного:

— А фамилия ваша… самая русская. Например, Петров, а?

— Заречный, Александр Алексеевич, если можно…

Он ответил шутливо, принимая игру, но не солгав. И даже приставил немного нывшую, простреленную в Курляндии правую ногу к левой, изображая щелканье каблуками, — стоял босой, в темно-синих плавках, без майки.

— Вот видите, все-таки Алексеевич! Да и фамилия — Заречный. Самая русская!

Блондин с любопытством взглянул на него, впервые повернув к нему лицо. И Заречный, не закрыв рта, потрясенно смотрел на парня.

— Вы… Ваша фамилия — Тислер? — наконец спросил Заречный.

— Тислер… — дрогнувшим голосом отозвался парень.

— Ну вот, Тислер! Сын Роберта Тислера, так ведь? — засветился Заречный, словно обнаружил золотой клад.

— А вы… вы знали моего отца?

— Роби Тислера? Знал! Еще как знал!

Александр Алексеевич с большим трудом удержался, чтобы не стиснуть молодого блондина в своих объятиях. Случайно, до нелепости случайно встретились они тут, на песчаном берегу Нарвского моря, но ведь ехал-то Заречный сюда, в Нарву, именно к нему, только к нему! Потому что получил из Риги письмо, в котором сообщалось об отъезде Айвара Робертовича Тислера в Эстонию — к местам, где он начинал свою трудовую биографию.

«Работал в студенческом стройотряде на ударной комсомольской стройке, — писал Заречному работник военного комиссариата, — соседи сказали, что собирался показать ее своим студентам…»

«Своим студентам? — подумал тогда Заречный удовлетворенно. — Значит, преподает в каком-то высшем учебном заведении?»

У постоянно занятого и замотанного текучкой Александра Алексеевича как раз выдалась неделя более или менее свободного от срочных дел времени, и он, охваченный нетерпением, покатил в Нарву. Фирменный поезд «Эстония» показался ему лучшим видом транспорта. Уже рано утром он обошел гостиницы и даже общежития, в которых останавливались туристы, но Айвара Робертовича Тислера не обнаружил. Расстроенный неудачей, решил взглянуть на водохранилище, по нынешнему дну которого в сорок четвертом, двадцатилетним, ходил пешком и ездил на «тридцатьчетверке»… И вдруг такое везение!

В домашнем альбоме Заречного бережно хранится вырезка из фронтовой газеты со снимком бывшего его танкового экипажа с отделением автоматчиков-десантников, а отделением этим командовал младший сержант Роберт Тислер. Довольно четкий снимок на фоне танка. И подпись гласила, что фотография сделана перед боем. Хотя атаки тогда не состоялось, они еще целые сутки с десантниками изучали передний край противника, расположение его огневых средств, особенно противотанковых пушек, и не все вернулись из той тяжелой операции между Мгой и Синявином.

Рядом с вырезкой из газеты Заречный недавно приклеил фотографию скромного, высотою всего в полтора метра обелиска, обнаруженного им в одном из поселков южнее Ладоги. В могиле под обелиском покоились останки пятерых десятиклассников местной школы, расстрелянных фашистами осенью сорок первого. Он не поверил глазам, прочтя в третьей строке имя — Роберт Тислер.