И. Линниченко: Малорусскій вопросъ и автономія Малороссіи (старая орфография)

Нѣсколько лѣтъ тому назадъ маститый южно-русскій ученый, одинъ изъ лучшихъ знатоковъ исторіи Малороссіи, профессоръ, В. В. Антоновичъ, изучая исторію казачества, впервые съ грустью высказалъ ту мысль, что малороссы не могли въ XYII вѣкѣ создать государства, потому что они народъ но государственный, не способный на созданіе государства. Антоновичъ, конечно, подразумѣвалъ подъ государствомъ организацію политическую. Г. Грушевскій соглашается, что политическая государственная жизнь агентъ важный, но помимо нея существуютъ и другіе агенты — экономическій, культурный, которые имѣли иногда меньше, иногда больше, значенія, чѣмъ агентъ политическій, но которые не должны оставаться въ тѣни за этимъ агентомъ. Но огромное значеніе государственнаго элемента не достаточно ясно для г. Грушевскаго. Для самостоятельнаго культурнаго развитія государственные элементы имѣютъ довлѣющее значеніе. Намъ указываютъ на примѣры другихъ славянскихъ — народовъ, которые возродились, хотя и не составляютъ отдѣльнаго политическаго тѣла. Но въ данномъ случаѣ упускаютъ изъ виду два важнѣйшихъ обстоятельства — возродились народы, имѣвшіе нѣкогда политическую особность (Чехи), и народы, живущіе подъ властью чужого иноплеменнаго народа. Иное дѣло, когда народы такъ близки, какъ польскій и русскій, а тѣмъ болѣе, когда они только вѣтвь одного общаго племени, какъ малороссы и великороссы. Сознаніе общности происхожденія, одна и та же религія, отсутствіе естественныхъ границъ, незамѣтность переходовъ бытового уклада — не могутъ питать чувства стремленія къ отдѣльности, такъ, какъ они питаются подъ властью иноплеменниковъ. Въ XVII столѣтіи Малороссія, увидавъ невозможность существовать отдѣльной политической единицей, отвергаетъ мысль о подданствѣ Турецкому султану, какъ басурману, хотя это подданство могло произойти на условіяхъ однихъ формальныхъ вассальныхъ отношеній, и поддается московскому царю — какъ русскому, земляку и православному.

Отсутствіе самостоятельной политической организаціи огромной силы тормазъ для самостоятельнаго культурнаго развитія — рано или поздно должны наступить централизація и культурная нивеллировка — менѣе устойчивыя части и въ культурномъ отношеніи— если, они и имѣли самостоятельную культуру, — подпадутъ вліянію частей болѣе устойчивыхъ, болѣе энергичныхъ, болѣе творческихъ.

Такъ было всегда въ Малороссіи — гдѣ помимо указанныхъ причинъ играла очень большую роль впечатлительность и воспріимчивость національнаго характера. Собственной оригинальной самостоятельной культуры Малороссія никогда не имѣла , она подчинялась то вліянію культуры польской, то культуры — великорусской. Можно, конечно, сожалѣть о такомъ отсутствіи культурной самостоятельности, можно желать ея созданія, но нельзя не признать этого отсутствія, какъ факта прошлаго и настоящаго. Для меня, какъ малоросса, этотъ фактъ можетъ быть не менѣе тяжелъ, чѣмъ для г. Грушевскаго — но я не закрываю на него глаза, я пытаюсь его объяснить, и я нахожу извѣстное утѣшеніе, возмездіе, именно въ томъ, что такъ претитъ г. Грушевскому — въ государствѣ. Когда складывается государство — общественный союзъ — отдѣльныя его части, волею-неволей, сознательно пли путемъ принужденія, принимаютъ участіе въ его созидательной работѣ. Для нѣкоторыхъ образованіе государства есть процессъ разрушительный — однѣ части лишаются самостоятельности и подчиняются другимъ. Но государственный процессъ не только разрушительный, но и созидательный. Съ развитіемъ народнаго самосознанія всѣ отдѣльныя части государства начинаютъ работать совмѣстно для одной общей цѣли, — и вотъ характерная черта нашего времени — въ тотъ моментъ, когда появляется надежда на возможность такой совмѣстной работы на началахъ свободныхъ, на прекращеніе страднаго характера работы однихъ для другихъ — насъ призываютъ къ старымъ счетамъ, старымъ процессамъ, старой семейной враждѣ и раздорамъ. Можетъ быть, психологически это и понятно, но, право, сильно отзывается Чеховскимъ «Предложеніемъ».

Г. Грушевскій, кажется, полагаетъ, что то особенное вниманіе, которое историки паши даютъ исторіи великорусскаго государства, есть злой умыселъ, бюрократическая интрига— подмѣна понятія русскаго народа понятіемъ великорусскаго. Но г. Грушевскій въ своемъ увлеченіи узко національными симпатіями по хочетъ понять того, что историкъ познаетъ настоящее изученіемъ прошлаго, и если найдетъ въ немъ агентъ большой творческой силы, то естественно на немъ сосредоточитъ свое вниманіе, а и онъ спорить не будетъ, что творческимъ агентомъ въ созданіи современнаго русскаго государства, какъ цѣлой единицы, была преимущественно народность великорусская. А разъ оттуда шла иниціатива созданія государства (въ широкомъ смыслѣ слова), то центромъ историческаго изложенія (а какой нибудь центръ долженъ же быть въ историческомъ изложеніи) въ русской исторіи будетъ — процессъ созданія государства (въ широкомъ смыслѣ); но наша вина, что иниціатива этого созданія шла изъ Великороссіи, а не изъ Малороссіи или Бѣлороссіи. Намъ, можетъ быть, обидно за нашихъ предковъ, но прошлаго не передѣлаешь; и такое вниманіе къ великорусской исторіи съ научной точки зрѣнія вполнѣ законно.