Владимир Хазан - Исцеление для неисцелимых - Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Дорогой Евсей Давидович!

Простите, что отвечаю с запозданием. До сих пор – хоть мне и много лучше, но я еще не совсем оправился от болезни и писать мне – даже письма – очень трудно еще.

Да, у Вас была трудная зима. И у нас была зима не из легких, мы, кроме своих собственных огорчений, мучительно переживали доходившие до нас вести о болезни Льва Евсеевича. Натерпелся он, бедный. Еще когда – два года тому назад – я был в Тель-Авиве, он кое-как справлялся со своими бесчисленными недомоганиями, что тяжело было смотреть на него. А как было после? И сестре пришлось намучаться – а из нас никто не мог приехать: слишком далекая езда и все связаны, никто не свободен. Я писал Ел<���изавете> Ис<���ааковне>, но хотя Вы говорите, что письма ее утешают, все же это только письма.

Видно, и у Вас лично не все благополучно. Сужу по тому, что Вы так и не написали обещанную голландскому Synthese ’у статью о Берд<���яеве>. Они обратились ко мне за разъяснениями, но что я мог им ответить? Я посоветовал им прямо Вам написать, не знаю, сделали ли они это. Я очень жалел, что Вы не написали статьи: Вы хорошо знаете Б<���ердяева>, любите его, и статья бы, наверное, Вам очень удалась. Но, очевидно, Вы не могли работать: это единственное объяснение, которое мне приходит в голову. Но я думал, что если Вы теперь себя чувствуете лучше, что могли бы еще написать, и, вероятно, Synthese не откажется напечатать (Ваше имя фигурирует в числе сотрудников этого журнала). Спросите их – очень было бы хорошо, если бы Вы статью написали и она появилась бы в Synthese’e. Вы можете по-немецки написать – они либо по-немецки напечатают, либо переведут. И Б<���ердяев> был бы очень доволен.

Что до моей книги [112], то я мог бы получить для Вас экземпляр немецкого издания, недавно вышедшего в свет у Schmidt-Dolinger’a в Gras’e (Австрия), если бы я мог уверить его, что Вы напишите о книге для какого-нибудь немецкого издания (о еврейских после Anschluss’a [113], конечно, нельзя говорить). Есть у Вас какие-нибудь связи с нем<���ецкими> журналами или газетами? Сообщите мне, и я постараюсь устроить так, чтоб книга к Вам попала. Думаю, что и для Вас лучше читать ее по-немецки, чем по-французски; Вы немецкий лучше знаете, к тому же в нем<���ецком> издании все гречес<���кие> и лат<���инские> цитаты переведены, а во французском не переведены.

Всего Вам доброго. Желаю поскорей поправиться. Привет Вашему батюшке и, если Ел<���изавета> Ис<���ааковна> в Т<���ель-> А<���виве>, то и ей, и брату Ал<���ександру> Ис<���ааковичу> [114].

Ваш Шестов

Шор, нужно полагать, был тронут неизменным шестовским вниманием к себе и 16 июня отвечал ему большим письмом:

Дорогой Лев Иса<���а>кович,

сердечно благодарен Вам за Ваше доброе и ласковое письмо, которое доставило мне большую радость и в то же время огорчило меня сообщением о том, что Вы до сих пор еще не оправились окончательно от своей болезни. От души желаю Вам скорейшего выздоровления. Надеюсь, что мое письмо застанет Вас на пути к полному восстановлению Ваших сил.

Мне очень совестно, что своими письмами я невольно затрудняю Вас. Если Вам трудно писать, дорогой Лев Иса<���а>кович, то не спешите отвечать на мои письма; может быть, на деловые вопросы мог бы мне ответить за Вас милый Герман Леопольдович, который так тепло относится к Вам; а когда Вы оправитесь окончательно, то черкните мне, пожалуйста, несколько слов – это будет для меня большим утешением.

Болезнь Льва Евсеевича была тяжелая, но, к счастью, не очень мучительная. Он был очень слаб, и это, по-видимому, смягчало его страдания. Духом же он был до последней минуты бодр. Он медленно, спокойно и с большим благородством уходил из этой жизни. Елизавета Иса<���а>ковна сделала все, чтобы облегчить ему последние месяцы. Она очень устала и от работы, и от нервного напряжения. Месяц, проведенный ею в Гедере [115], среди природы, ее немного успокоил. Сейчас, после кратковременного пребывания в Тель-Авиве, она переехала в Бет-Акерем [116], где проведет все лето до конца октября. Я предполагаю быть на днях в Ерусалиме и посетить Елизавету Иса<���а>ковну. Тогда я сумею дать Вам самые последние сведения о ее самочувствии.

Благодарю Вас за Ваши добрые советы по поводу работы в Синтезе. Месяц тому назад я написал им, что не оставил мысли участвовать в их журнале и написать о Н.А. Бердяеве; для того, чтобы не откладывать дела, я послал им статью Трагедия немецкого творчества, составленную мной из имевшихся у меня материалов. В ближайшее время я надеюсь послать им статью о Бердяеве (или, быть может, даже несколько статей о его мировоззрении). Кроме того, я предполагаю написать для Синтезе также и о Вашей философии, к которой я в течение последних лет все время возвращаюсь, и я надеюсь, что эта работа послужит предпосылкою для философского общения с Вами, более интенсивного, чем это было до сих пор (если только это не помешает Вашей работе).