Александр Эткинд - Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век

Родная Буллиту и очень узнаваемая Филадельфия запечатлена в романе под условным названием Честербридж. Десяток семей, слишком хорошо знающих друг друга, распоряжаются большим и цветущим городом. Герои живут в роскоши, обеспеченной унаследованными деньгами, черными слугами и не всегда честными сделками, в которых они часто проигрывают тем, кто не считает себя джентльменами. Отец главного героя врач, но он имеет городской дом и загородное поместье, а у детей собственные лошади; когда они подрастут, у каждого будет черный слуга. Влияние в этом мире не ограничивалось собственностью. Когда у сына начинаются неприятности в школе, отец вмешивается и увольняет учителя; когда мать находит проповеди в церкви слишком длинными, ей нужно лишь намекнуть, и священник делает их короче. В семье царствует жесткий кодекс чести: новую знакомую сына, дочь французского художника, можно накормить на кухне, но нельзя принять в гостиной. Если что и угрожает благополучию семьи, то только ее собственная филантропия: по доброте своей отец учредил бесплатную клинику для афроамериканцев, которых тогда еще называли неграми. И хотя филадельфийские аристократы озабочены внезапным появлением торгового класса, теснившего понятное им могущество старых денег, ничто в этой идиллии не предвещает войну и депрессию, которые несет наступивший уже век. Но все же Корси постоянно выражает недовольство новым веком: автомобилями, заменившими лошадей; супермаркетами, заменившими лавки; фильмами, заменившими театр; шантажом, заменившим дуэли… «Страна со страшной скоростью удаляется от собственных стандартов, от идеалов Вашингтона и Гамильтона и даже Джефферсона. И Уолта Уитмена тоже» [53].

«Честербридж абсурден, – говорит в романе шурин Корси, ставший тут губернатором: – Мы тут все просто колонисты, сделавшие много денег и построившие на этом наш собственный вид снобизма». Его представление о местной элите поучительно; это очень американское представление, отличное и от английской идеи аристократии, и от русской идеи интеллигенции: «Мы, из старых семей Честербриджа, вообще не знаем тех, кто живет в огромном городе, никого, кроме тех, кто живет вокруг нашей священной Площади. Никто из нас не примет у себя дома владельца фабрики, хоть мы все от них зависим. Мы тут все адвокаты, доктора, банкиры и брокеры этих фабрикантов. Может кто-нибудь объяснить мне, почему владеть шахтами или перепродавать уголь достойное занятие, а изготовлять пилы, или канаты, или линолеум, недостойное?».

Обязанные своим могуществом предкам, которым удалось выбрать счастливое для эмиграции место и время, эти нетитулованные аристократы верят в то, что их благополучие обеспечено образованием, выбором друзей, добродетельной жизнью. Но герои романа и из хороших, и из плохих семей влюбляются, женятся, заводят связи на стороне и разводятся; мало кто из них доволен жизнью, и менее всех успешный, но вечно неудовлетворенный герой, жена которого оставляет его для светских удовольствий, а сын для добровольной службы в Британской армии, закончившейся его гибелью в бою. И все же это мир, который исповедовал и практиковал ценности семьи, образования и конкуренции; мир, в котором результаты губернаторских выборов были неизвестны до их окончания; мир, в котором редактор газеты при необходимости мог получить аудиенцию у президента или освободить арестанта из городской тюрьмы; мир, в котором случалось, что люди из низов выигрывали конкурентные бои у выходцев из старых и хороших семей; мир, в котором светские люди, глупые и пустые, за столом обсуждают Вагнера и Шопенгауэра; мир, который не обеспечивал равенство женщинам, но преклонялся перед ними, и скучающие дамы находили себе занятия каждая на свой лад: кто пел в опере, кто писал книжные рецензии, кто ехал в Европу работать в военном госпитале, а кто вел светский салон и занимался шпионажем в пользу противника. Однако критический, даже сатирический взгляд на свою страну преобладает в этом романе. Вашингтонская администрация военного времени показана как сборище беспомощных проходимцев, которым верховодит развратная и остроумная красавица, немецкая шпионка. Когда Америка вступила в войну, на которой уже давно сражался его сын, взрослый Корси ненадолго стал поклонником Вудро Вильсона, и тот сказал ему при встрече со слезами на глазах: «Я ненавижу эту войну, я ненавижу войну как таковую, единственное, о чем я забочусь, это мир, который я заключу, когда окончу войну». Но Версальский трактат отталкивает Корси так же, как оттолкнул и самого Буллита.