Екатерина Рождественская - Жили-были, ели-пили. Семейные истории

– Ты знаешь, одно из моих детских воспоминаний – меня привели в гости, а там в вазочке из уранового стекла стояли розовые гвоздики, так было красиво! Запомнила на всю жизнь – такое сочетание розового с зеленым – и стала собирать это стекло. А ангелочки, видела? Сначала подарили одного, потом пошло-поехало! В общем, вся в зеленом стекле и ангелочках!

Я с удовольствием стала пополнять эти две ее коллекции, а она, узнав, что я собираю подзывные колокольчики, надарила кучу мне. Ее одежда, шляпы, бижутерия тоже стали самыми любимыми экспонатами моего маленького «музея». Всегда ко мне на съемки она приходила с подарками из своего гардероба и подбирала в нашей костюмерной то, что ей было необходимо.

Однажды она пришла ко мне на день рождения и увидела приглашенных, среди которых была одна молодая артистка. Людмила Марковна подошла ко мне и сказала так, между прочим, что выбирать друзей – это очень важно в жизни и нельзя абы кого подпускать к себе так близко, показав глазами на нее. Наверное, знала, о чем говорила.

«Ты меня удивила. Так нельзя. Ближний круг – это очень важно. Ты должна быть уверена в каждом».

В ее ближний круг, думаю, входил один Сережа, который был ее мужем, продюсером, отцом, ребенком, партнером – в общем, стеной. И две мелкие собачки, которые по природе своей никогда бы ее не предали.

Она ушла зимой. Незадолго до смерти сломала ногу, поскользнувшись у подъезда, когда выгуливала собачек. Ходила на костылях. И вдруг: «Папа, мне очень больно!» – она так называла мужа. «Папа, почему мне так больно?»

«Скорая» не успела к ней живой.

Всё.

Так закончился один из самых прекрасных и трагичных фильмов двадцатого столетия.

Еще одна поездка вместе

С Еленой Кильдау, издателем журнала «Караван» в Киеве

Людмила Марковна у себя дома

Коллекция уранового стекла на окне у Людмилы Гурченко

На кухне, в гостях у Гурченко

Шарль Азнавур

Начну издалека. Пару лет назад встретила на какой-то вечеринке свою школьную подругу, армянскую красавицу Лену Балиеву, с которой проучилась все десять лет. Она познакомила меня со своим мужем Арменом, послом Армении в России. От школы не осталось почти никаких приятных воспоминаний – все было уныло, по-советски, с дурными правилами не одеваться в новое и красивое, с унижениями перед всем классом, с животным страхом в ожидании общения с директором или завучами, а особенно с классной – незамужней злой математичкой, поставившей принципы математики в основу жизни и поэтому так и оставшейся синим чулком. Ей постоянно что-то не нравилось – не так причесалась, не так посмотрела, не та длина формы и не те знания по математике. Знания по математике были и правда не те. Бывают люди, которые рождаются с неспособностью считать. Вот это я. То есть считать, конечно, я умею, но дальше дело не идет – все эти синусы, косинусы и биссектрисы… даже страшно об этом подумать! Ни к чему все это в жизни, как оказалось.

С Ленкой мы жили по соседству – она в высотке, где гостиница «Украина», я напротив Дома игрушек. Хотя вне школы общались мало, у нее была своя «украинская» компания, у меня своя. Но из многих она мне нравилась больше других – своей открытостью, спокойным нравом, умением всегда договориться. И обе пострадали от классной – я заполучила язву с 12 лет, а она – невроз. Так что встретить ее спустя 35 лет после окончания школы было более чем приятно. Она сказала мне, что в Москву прилетает самый известный французский армянин – шансонье Шарль Азнавур и что может договориться о съемках. Я была в восторге! Просто так я бы его никогда в жизни не получила!