Александр Витковский - Военные тайны Лубянки

Телеграмма турецкого посла в Москве Хайдара Актая министерству иностранных дел Турции. 26 марта 1941 года:

«Судя по заслуживающему внимания донесению, которое шведский посланник в Берлине послал своему правительству и копию которого мне удалось получить… учитывая быстрые темпы подготовки Советской Армии, немцы считают, что акция против России стала настоятельной необходимостью. Этим и объясняется значительное усиление германских войск, находящихся на русской границе. Окончательно установлено, что за последние две — три недели на русской границе производится значительная концентрация войск.

…Политические круги Берлина полагают, что нападение на Россию будет произведено сухопутными силами… Для этого нападения готовятся три армейские группы: Варшавская группа под командованием маршала фон Бока, Кенигсбергская группа под командованием маршала фон Рундштедта, Краковская группа под командованием маршала фон Лееба. Для обеспечения быстрой победы над советскими армиями будет применен план молниеносного наступления из трех вышеупомянутых пунктов. (В начале войны против СССР генерал-фельдмаршал Теодор фон Бок командовал группой армий «Центр»; генерал-фельдмаршал Карл Рудольф Герд фон Рундштедт возглавлял группу армий «Юг»; генерал-фельдмаршал Вильгельм Йозеф Франц фон Лееб командовал группой армий «Север». — A.B.)

…Сообщая вам вышеизложенную информацию, которая заслуживает доверия… прошу держать в секрете».

Телеграмма из Хельсинки в министерство иностранных дел Италии от итальянского посла в Финляндии Винченцо Чикконарди. 19 июня 1941 года:

«Всеобщая мобилизация, неофициально объявленная, сейчас завершена. Страна находится на военном положении. Продолжается прибытие германских вооруженных сил, включая авиационные части. Считается, что Германия немедленно примет решение в отношении СССР».

Но Сталин не доверял ни материалам перехваченной дипломатической переписки, ни, тем более, сведениям, поступавшим от правительств западных стран. Получение этих документов органами госбезопасности он во многом считал результатом деятельности спецслужб империалистических государств по продвижению выгодной для них дезинформации с целью ввести в заблуждение политическое руководство Советского Союза. По его мнению, такие материалы носили провокационный характер и были направлены на разрушение советско-германского альянса и искусственное втягивание СССР в войну, к которой страна была еще не готова. Более того, 14 мая министр иностранных дел В. Молотов заявил, что отношения между СССР и Германией блестящие. Объективности ради стоит отметить, что Кремль, видимо, представлял истинный характер этих отношений, но всячески боялся разрушить этот «худой мир», который в то время был гораздо лучше «хорошей ссоры». Ведь Сталин, безусловно, знал, что войны с фашизмом не избежать. Почему же он не доверял столь убедительным доводам?

Тому были как внешнеполитические, так и внутренние причины. Прежде всего, генсек не верил, что Гитлер может начать войну на два фронта. Сосредоточение сил вермахта на западной границе СССР он воспринимал как способ силового давления в целях получения экономических уступок со стороны нашего государства, выходящих за пределы договора 1939 года. И, пожалуй, самое главное, он боялся, что после упреждающего удара по Германии, к которому подталкивали Советский Союз воюющие с немцами страны, фашисты заключат сепаратный мир с Англией, к которому тут же присоединится США. Избавившись от перспективы войны на два фронта, Гитлер всю мощь своих армий обрушит на СССР. А там, как знать, не перейдут ли англичане и американцы от политики нейтралитета к союзу с нацистами для совместной борьбы против коммунизма? В политике все возможно. Воспоминания 20-летней давности, когда молодая Советская республика воевала одна и против немцев, и против Антанты, не давали ему покоя. У Сталина был острый, изощренный и проницательный ум, но еще более филигранной была его память.

Затягивание Гитлером операции по форсированию Ла-Манша и оккупации Соединенного королевства, перелет 11 мая в Англию Рудольфа Гесса, который занимал третью строчку в фашистской табели о рангах, также косвенным образом подтверждали идею Сталина, что Германия и Великобритания могут вести большую закулисную игру против Советского Союза. Серьезную озабоченность политического руководства нашей страны вызывала и возможность войны с Японией на восточных рубежах страны, тем более, что прецеденты — крупномасштабные конфликты в 1938–1939 годах на озере Хасан и у реки Халхин-Гол — уже были.