Цезарь Ложье - Дневник офицера Великой Армии в 1812 году.

Приготовления к этому маневру приняли у нас размеры маленького праздника. И оживление было бы полным, если бы несчастье не опечалило армии. Солдаты счастливо переплыли в первый раз. Но, плывя обратно, один из молодых солдат исчез на полпути. Тотчас среди нас возникло состязание в самоотречении и храбрости. Озеро в мгновение ока покрылось пловцами, которые старались спасти несчастного, но напрасно! Полковник Лабедуайер, адъютант принца, почти не раздеваясь, бросился в воду. После долгих поисков рыбаки нашли, наконец, тело: оно запуталось в густой траве. Все старания вернуть к жизни этого несчастного молодого человека как со стороны профессора, доктора Аццалини, так и со стороны бравого полковника Лабедуайера, были бесполезны.

18 июня. Выступили из Растенбурга.

24 июня. Прибыли в Кальварию. Никто не сомневался более в войне, но никакого официального приказа нам еще не было объявлено. Мы провели ночь в Кальварии, а наутро нам был прочитан приказ:

«Солдаты! Вторая польская война началась. Первая окончилась Фридландом и Тильзитом!.. В Тильзите Россия поклялась быть в вечной дружбе с Францией и воевать с Англией. Она нарушает теперь свои клятвы; она не желает более давать никакого объяснения своего странного требования, чтобы французские орлы не переходили Рейна, оставляя тем самым наших союзников в ее распоряжении... Россия увлекаема роком, ее судьбы должны совершиться. Неужели она думает, что мы выродились? Разве мы уже не солдаты Аустерлица? Она ставит нас между бесчестьем и войной: выбор ясен. Итак, идем вперед, перейдем Неман и внесем войну на ее территорию. Вторая война польская будет столь же славной, как и первая, но мир, который мы заключим, принесет с собой и гарантию: он положит предел тому гибельному влиянию, которое уже 50 лет оказывает Россия на дела Европы.

Наполеон»

Как описать впечатление, произведенное на нас словами нашего вождя? Горделивый трепет волнует нас. Скольким победам предшествовали подобные воззвания! Нельзя сомневаться, что и нынешнее воззвание окажется таким же пророческим.

Еще не будучи осведомлены о войне с Россией, мы думали, что цель нашего путешествия — поход в Азию! Теперь наше предположение приняло вид вероятия. Если покорена Россия, то тем самым открыто уязвимое место Англии. Наполеон не замедлит со своей местью; мы явимся туда, куда не проникала ни одна южная армия. Предшествуемые шумной славой наших побед, мы вступим в эту богатую и обширную страну, полную славных воспоминаний для наших итальянских предков. Мы видим пред собой всеобщий мир, покорение вселенной, богатые и славные награды, чудесную героическую славу... А потом, как я уже сказал, наши, вернувшиеся из Испании, явились предметом всеобщего восхищения. Они рассказывают о своих подвигах, показывают свои шрамы, свои награды, говорят о своей славе, — они счастливы тем, что их опять призывают к участию в новом предприятии. Что за вид представляет наш лагерь!

Ветеранов тотчас узнаешь по их воинственным физиономиям; слышатся рассказы, как молодые рекруты сплошь и рядом отправлялись из дому жалкими, слабыми, и после одной-двух кампаний возвращались к своему очагу сильными, развившимися, с душой и чувствами старых солдат. Для нас, итальянцев, когда мы оглядываемся вокруг себя, как-то странно видеть, что столько наций вооружились для поддержки одной, ими повелевающей. Мы не можем не думать о нашем античном величии, не можем не сказать себе, что французы лишь подражают тому, что мы уже совершили. Мне вспоминается одно место из Монтескье. «Всего более помогло римлянам, — говорит он там, — сделаться повелителями мира то, что они последовательно сражались со всеми народами земли и умели пользоваться своими завоеваниями для дальнейших завоеваний».

Вступили в Польшу, в Великое герцогство Варшавское; перемена страны отчасти резко бросается в глаза. В Пруссии мы встречали хорошо отстроенные красивые дома, порядок, чистоту и симметрию внутри. Здесь уже самая внешность возбуждает невеселые чувства. Только ступишь на порог какого-нибудь дома, как уж тебя гонит отвратительный запах, несущийся оттуда; внутри такая грязь, что мы тысячу раз предпочтем ночевать под открытым небом.

Жители, хотя давно испытывают столь для них тягостные посещения войск, оказываются, тем не менее, гостеприимными и предупредительными; ушастые грязные евреи являются большей частью нашими новыми хозяевами. Но у нас очень мало времени заниматься ими: мы слишком спешим к Неману.