Грегори Фейфер: Большая игра. Война СССР в Афганистане

…Главный идеолог партии Михаил Суслов, председатель КГБ Юрий Андропов, министр иностранных дел Андрей Громыко и министр обороны Устинов также присутствовали на встрече 12 декабря. Некоторое утверждают, что там был и премьер-министр СССР Алексей Косыгин, хотя люди, близкие к советскому правительству, отрицают этот факт. Если он не присутствовал на встрече, то возможно, как считали многие, это произошло потому, что Косыгин выступал против идеи вторжения в Афганистан, или из-за того, что он был болен.

Хотя представительный Суслов, ростом шесть футов, [10] То есть 182–183 см (один фут в пересчете на метрическую систему составляет 0,3048 м). — Прим. пер. считался наиболее вероятным преемником Брежнева, большинство решений Политбюро принималось триумвиратом в лице Андропова, Громыко и Устинова. В своих сообщениях Брежневу они имели привычку упрощать и приукрашивать ситуацию. Используя старые добрые идеологические термины, такие как «интересы пролетариата» и «распространение мировой социалистической революции», они обычно говорили советскому лидеру то, что, по их мнению, он хотел услышать. Особым подхалимством отличался Устинов, который, возможно, надеялся унаследовать пост генсека и поэтому в официальных заявлениях воздавал хвалу Брежневу по каждому поводу, боясь сказать что-нибудь такое, что вызвало бы его ярость.

Несмотря на это, министр обороны не имел привилегии на раболепство или панибратство. Частые церемонии награждения становились ареной для ожесточенного соперничества, так как каждый стремился обеспечить себе место как можно ближе к генеральному секретарю, чтобы на следующий день в газетах появились фотографии «победителей». Как-то раз, вручая премьер-министру Косыгину последнюю из его бесчисленных наград — Орден Октябрьской Революции, Брежнев сказал, что награда выглядит мило, а затем обернулся к своему коллеге по Политбюро Константину Черненко со словами: «Костя, а у меня такой нет!» Несколько дней спустя, так как Политбюро долго искало повод для вручения награды генсеку, широкую мощную грудь Брежнева тоже украсил новенький Орден Октябрьской Революции.

Незадолго до декабрьского совещания в Кремле Андропов направил Брежневу личный меморандум, который оказал сильное влияние на ход дебатов о том, как Москва должна ответить на ряд тревожных событий в Афганистане. Новое коммунистическое правительство в Кабуле просило, чтобы Москва послала части Красной Армии для подавления растущих народных волнений. Почти год советское правительство отклоняло подобные запросы. Но действия оппозиции особенно усилились после того, как в сентябре президент Афганистана Нур Мухаммед Тараки был отстранен от власти его заместителем, премьер-министром Хафизуллой Амином. Председатель КГБ Андропов охарактеризовал создавшуюся ситуацию на тот момент, как «нежелательный поворот для нас». Андропов критиковал массовые репрессии Амина и «тревожную информацию», что Амин ведет какие-то тайные переговоры, которые могут привести к «возможному политическому сдвигу в сторону Запада».

Андропов, как полагают, первоначально тоже был против идеи вторжения в Афганистан, но его воинственно настроенный заместитель Владимир Крючков убедил его изменить свое мнение. В своем меморандуме Андропов сказал, что афганцы, проживающие за пределами страны, оказывают поддержку Амину — сопернику Бабрака Кармаля, который был сослан Тараки в Прагу в качестве посла Афганистана в Чехословакии, — и разрабатывают какой-то план, чтобы вытеснить потенциального нового лидера. Андропов предложил перебросить советские воинские части поближе к афганской границе, чтобы обеспечить «помощь» в случае такого развития событий. Советский посол в Соединенных Штатах Анатолий Добрынин, у которого сохранились записи Андропова, считает, что меморандум был основным для убеждения Брежнева в необходимости вторжения в Афганистан.

Министр обороны Устинов, еще один из сторонников увеличения советской военной помощи Афганистану, вероятно, также выступал за вторжение на встрече 12 декабря. Устинова не любило большинство его подчиненных, которые считали его технократом со скудным боевым опытом. Хотя высшие командиры Красной Армии предупреждали об опасности вторжения в Афганистан, маршал Устинов был более заинтересован в противодействии возможным американским военным планам в регионе. Иранская революция 1979 года сильно подорвала влияние Вашингтона на Ближнем Востоке. Устинов не желал допустить восстановления этого влияния.