Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Два раза побывал Ползунок в Таллине за первый месяц и был в восторге от него в отличие от Ленинграда. Этот полусредневековый, полусовременный город с непривычными, но удивительно красивыми домами и улочками казался Миколе городком из сказок братьев Гримм. Даже люди, говорившие на русском языке со странной, похожей на заикание тягучестью и подчеркнутой вежливостью, казались матросу какими-то выходцами из прочитанных в школе книг. А вот в третье увольнение, когда их группу повез в парк Кадриорг командир его 10-го отсека лейтенант Белов, и произошел тот случай.

В программу любой экскурсии в парк Кадриорг входило посещение памятника броненосцу «Русалка», погибшему в здешних водах еще при царебатюшке. А уж организованное посещение парка личным составом ВМФ с этого памятника и начиналось. Несмотря на раннее субботнее утро, народу в парке было уже довольно много. И бегающих по аллеям спортсменов, и чистеньких бабушек и дедушек, гуляющих под ручку, и просто праздношатающихся обывателей. В этот выходной день группа матросов, выехавшая в город из Палдиски, была сравнительно небольшой, всего 12 человек, и поэтому старший был всего один, лейтенант Белов. Еще в электричке моряки договорились с ним, что в Кадриорге побудут недолго, так как там уже бывали, а потом поедут в Старый город, где и посидеть с мороженым можно, и просто поглазеть есть на что. Слава богу, Белов хоть и был всего лишь с лейтенантскими погонами, но нарушить волю заместителя командира по политчасти не убоялся, и уже в электричке, выслушав пожелания матросов, объявил свой план проведения выходного дня. Из всего ранее заявленного в нем остался лишь парк Кадриорг, что несказанно обрадовало моряков, желавших поглазеть на городских девиц и, может быть, — чем черт не шутит! — хлебнуть где-нибудь пивка, если лейтенант варежку раззявит. Обозрев памятник броненосцу и выслушав краткий рассказ лейтенанта о его бесславной гибели, группа только было направилась к близлежащей аллее, как откудато сбоку раздался довольной громкий хоровой крик:

— Оккупанты! Оккупанты! Прочь с нашей земли! Оккупанты. Оккупанты.

Скандировали стройно и организованно. Когда все повернулись на крики, то увидели метрах в десяти группу молодежи, скандировавшей и размахивающей несколькими флагами, непонятной сине-черно-белой расцветки. Лейтенант, до этого пребывавший в благодушном настроении, сразу как-то подобрался и негромко скомандовал:

— Так, бойцы, вести себя спокойно. Не реагируйте ни на что. Поворачиваемся и идем своим маршрутом. Давайте, давайте.

Матросы тут же развернулись и не спеша пошли в противоположную от демонстрантов сторону. Микола, пользуясь тем, что командир отсека шел рядом спросил:

— Тащ, лейтэнант, а шо це за орлы?

Лейтенант, сморщившись, как от зубной боли, процедил сквозь зубы:

— Народный фронт, наверное, бл… Борцы за независимость.

— А что им надо-то? Мы ж свои.

Микола искренне не мог понять, почему их обзывают оккупантами. В их селе тоже были старики, которые называли власть оккупантами, но со слов деда выходило, что семьи этих стариков когда-то были очень богатыми и зажиточными и теперь в них говорила только злость и обида за утерянные богатства. А здесь. Пацаны какие-то. Одеты хорошо, даже с шиком заграничным, что еще надо-то?

Моряки спокойно и не обращая ни на кого внимания уходили, но молодежь, распаляя себя, не отставала и продолжала свой речитатив. И в один момент, видимо, не дождавшись никакой ожидаемой реакции на свое выступление, молодежь изменила тактику, и в спины моряков вместо слов совершенно неожиданно полетели камни. Одному из турбинистов булыжник попал в плечо, лейтенанту Белову «оружие пролетариата» зарядило прямо в спину, а Миколе досталось по голове, слава богу, вскользь, но все же здорово рассадив кожу до крови, моментально потекшей по щеке. На самом деле Ползунку было не столько больно, сколько обидно. За что? Растерявшиеся матросы как-то разом посмотрели на Белова. Лейтенант с перекошенным от боли лицом поднимал с земли фуражку, слетевшую с его головы после попадания камня. Матросы загалдели, перебивая друг друга.

— Тащ лейтенант. Давайте мы их. Нас же много. Козлы. Наваляем.

Белов поправил на голове фуражку и, повернувшись к примолкнувшим демонстрантам, резко, так, как Ползунок еще никогда не слышал, даже не отдал команду, а просто рявкнул:

— Слушай мою команду! Взять несколько человек, кого сможете. Не бить! Сдадим в милицию!