Коллектив авторов: Дыхание камня: Мир фильмов Андрея Звягинцева

Загадку этого феномена надо искать, естественно, в картине, но найти ее не так уж легко. История предельно проста и, кажется, могла бы произойти в любое время в любом месте. Отец после долгих лет отсутствия возвращается в семью, забирает двух сыновей-подростков, Ивана и Андрея, на рыбалку, пытается преподать им уроки мужского воспитания. Психологические конфликты, противостояние характеров, обид и амбиций ведут к трагической развязке. Вот, собственно, и все. Никаких жгучих и болезненных актуальных проблем, никакого социального или этнографического фона, которые могли бы послужить приманкой.

Подобная простота, конечно, не обходится без мифологических подпорок. В день приезда отца мальчики открывают иллюстрацию к Библии: “Авраам приносит в жертву Исаака”. Действие фильма происходит в течение библейских семи дней творения – от воскресенья до субботы. Сыновья впервые видят отца спящим – словно мертвым, а когда он везет их в лодке на таинственный остров, то выглядит, как Харон – перевозчик через загробную реку. И вообще всем своим грубовато-немногословным поведением отец напоминает гостя с того света. Довольно, надо сказать, неприятный тип, который муштрует и строит мальчишек, кому-то названивает по телефону и вырывает на острове из-под земли какой-то железный ящик: это никак не отыгрывается в сюжете, но все вместе вызывает смутные ассоциации с уголовным или военным миром – безусловно мужским и, очень похоже, русским. Это очень важно подчеркнуть: в первой работе Звягинцева кажущаяся абстрактность в эмоциональном смысле оказывается мнимой.

Профессионально фильм сделан почти безупречно. Напряжение растет в нем от кадра к кадру и достигает апогея в сценах, где ничего не происходит, просто колышется трава или шумят деревья; великолепно и изобразительное, и музыкальное решение. Хочется употреблять именно эти старые термины, а не “саспенс” и “саундтрек” – потому что речь идет о настоящем искусстве. И лишний раз поражаешься тому, что почти все создатели фильма – дебютанты или делали тогда первые-вторые шаги в кино: от сценаристов Владимира Моисеенко и Александра Новотоцкого до оператора Михаила Кричмана и композитора Андрея Дергачева, не говоря о самом Андрее Звягинцеве, которому нельзя было опереться на чей-то авторитет и опыт. Дебютом в большом кино стало “Возвращение” и для продюсера Дмитрия Лесневского.

В “Возвращении” несомненно заметны следы влияния Андрея Тарковского. Давно мы не видели на российском экране такого мокрого дождя, такой густой зеленой листвы, такого волшебного озера – и это не пошлая “русская ширь”, а то мистическое, почти религиозное восприятие природы, которое вместе с Тарковским почти ушло из нашей культуры. Но Звягинцев – современный режиссер и не делает авторское кино образца шестидесятых. Его фильм местами напоминает триллер, а еще больше – американский гиперреализм (в духе раннего Скорсезе и Гаса Ван Сента), когда абсолютно реалистическая картинка совершенно неожиданно и безо всякого режиссерского нажима преображается в миф или притчу. Когда-то в Венеции впервые победил русский фильм – “Иваново детство” Тарковского. Картина Звягинцева – это Иваново и Андреево детство без войны, но в мире, полном неформулируемой тревоги и тяжелых предчувствий. В мире, где все равно нет иного выхода, как взрослеть, жить, совершать ошибки и за них расплачиваться.

Второй картины Звягинцева ждали с нетерпением, кое-кто и злорадным. Хотелось получить ответ на вопрос: феномен “Возвращения”, явление режиссера Звягинцева – что это было? Случайный успех выскочки, невесть откуда залетевшего в нормированную клановую киноиндустрию, где каждому определено и указано его место? Массовый гипноз сознания, прежде всего западного? Умелое приспособление клише русской духовности “а-ля Тарковский” к формату современного кино? Или действительно самостоятельный творческий акт, открытие нового индивидуального мира, обладающего мощью и магией?

Первый фильм Звягинцева назывался “Возвращение”, второй – “Изгнание”. Оба слова имеют бытовой смысл, но русский режиссер употребляет их в ином – сакральном и необиблейском. Сюжетом первой картины было возвращение блудного отца, темой второй – изгнание грешников из рая. “Райским” можно считать удивительной красоты пейзаж с деревянным домом, одиноким деревом, умиротворяющими холмами и церковью. Здесь природа еще дышит, вырываясь из объятий цивилизации. Но нет покоя в душах живущих здесь героев, хотя внешне Алекс, Вера и двое их детей (дочку, кстати, зовут Евой) являют образ идеального семейства дачников‐землевладельцев.