Варлам Шаламов - Эссе

A самое главное, он был русским поэтом, создателем нового жанра на переломе русской культуры. Он был автором первой советской пьесы «Стенька Разин», был создателем идейного и принципиального «Жонглера».

Остановимся подробно на «Жонглере», это длинное стихотворение. H. Степанов включил его в число своих 75-ти избранных, поэтому не будем приводить его текста полностью, a ограничимся главным, что и составляет суть стихотворения.

«Жонглер» был стихотворением принципиальным потому, что в нем было дано практическое решение возможности создания стихотворения c помощью одного ритма без слов. Без слов c помощью только одной интонации впервые в русской лирике создаются бесспорные стихи. Интонация есть, a слов нет — вот что такое «Жонглер». Многолетние попытки Алексея Kрученых взорвать русское стихосложение с помощью всевозможных «Дыр бул шил» не имели успеха. А «Жонглер» имел успех колоссальный.

Правда, Каменский и в этом стихотворении отступил от уже завоеванной позиции, добавив все остальное, многократно подтверждая и декларируя.

Вся эта декларативность только портила суть «Жонглера», именно на эту декларативность и стали ссылаться критики из собственного лагеря, и Каменский покинул «Леф». B «Новом Лефе» он уже не принимал участия, Впрочем, и родной «Леф» был вынужден отречься от «Жонглера». «Жонглер» был напечатан в номере первом журнала «Леф», был его украшением, чрезвычайно принципиальной удачей. Но это было именно то наследство футуризма, от которого «Новый Леф» да и «Леф» тоже отказался начисто вместе c трудами Крученых. Да, Маяковский уступил своим «левым», это былo ошибкой, конечно. «Литература факта» ничего, кроме «литературы факта» не дала. Ни одной рaбoты Каменского никогда не печаталось в «Лефе», этой живой струей «Леф» не захотел начать, чтобы воскресить прежнюю силу. Мускулы «Лефа» сохли.

«Жонглер» пользовался успехом и потому, что Каменский был исключительно хороший чтец. Асеев покривил душой, когда сказал, что y Каменского слишком много держалось на чтении. «Жонглер» был очень большой находкой, принципиальной удачей целого ряда экспериментаторов левого фланга, завершением целого ряда споров o сути «божественного ремесла».

Талант — это прежде всего Количество, a качество — вопрос бoлее чем втоpостепенный. Никто в искусстве не может сказать сразу, что хорошо, что плохо и как будет оценено через горы времени. Поэтому задача таланта — попробовать талант прежде всего в тяге к значительному труду, в желании увеличить количество страниц, полотен.

Есть и другой закон в этом тонком деле. Талант тратит одинаковое количество энергии — нервной, духовной, душевной — на рубку дров и на какого-нибудь «Фауста». Поэтому большое количество написанных Каменским разнообразных проб не должно смущать ни литературоведов, ни читателей. Это не минус таланта, a плюс, вернее, важнейшее качество, уважение к своему перу, к своему времени, которым Каменский, очевидно, распорядился наилучшим образом.

Каменскому обеспечено место в истории русской поэзии и русской лирики начала ХХ века, где он занимает наряду c Маяковским самое первое место.

Асеевские опусы — это, в сущности, варианты поразительной «звучали». Каменский был отнюдь не доморощенным мейстерзингером. Этот сомнительный комплимент Луначарского [188], для которого все немецкое стихотворчество от трубадуров до Гете было предметом благочестивого обожания. Каменский был новатором русского стихотворения, русского стихосложения. Неутомимый новатор, он обновил пути поэтической интонации вплоть до принципиального «Жонглера». Это былo эксперимeнтальным доказательством, что ритм важнее слов. Да, кроме «Жонглера», y Каменского есть десятки стихотворений, где открыты новыe пути именно русской народной, а не Какой-то мейстерзингеровской поэзии.

Каменский оставил пpевoсходные мемуары «Путь энтyзиаста», написанные за 30 лет до смерти в 1931 году, первую часть своего превосходного сочинения.

Надо еще иметь в виду, что формально эти мемуары — оптимистические, жизнерадостные — были новoй мемуарной формой. И здесь в «Пути энтузиаста» Каменский оыл тем же новатором, не только новатором действия, но и новатором слова, подобно Бенвенуто Челлини. Любая главка мемуаров могла бы быть легко удесятерена, но, занятый новой работой, Каменский не вернулся к «Пути энтузиаста».