Варлам Шаламов - Эссе

Лучшей поэмой Твардовского был «Дом у дороги». Даже «Василий Теркин» (первый) был слабее, и вот почему. Есть такой закон искусства, что мажор менее действует на человека, чем минор. Это обстоятельство подтвердит любой музыкант. В поэзии этот закон действует без исключения. «Евгений Онегин» жив для читателей не потому, что это «энциклопедия русской жизни», а потому, что там — любовь и смерть. В «Доме у дороги» тоже любовь и смерть. «За далью даль» производила странное впечатление. Ну на тысячу строк напиши меньше или больше, на две тысячи — что изменится? Для автора? Для читателя? Ровным счетом ничего. Творчески «За далью даль» была шагом назад. «Василий Теркин в аду» — доказал тысячу раз, что нельзя балагурить, касаясь некоторых вопросов нашей жизни. Видно было, что поумнел герой, поумнел сам автор, но поэтически — поэме этой цена не велика.

Неудачи эти — прямое следствие той принципиальной позиции, которую занимает Твардовский по вопросам поэзии.

Дело в том, что проповедовать некрасовскую традицию — значит сознательно обеднять советскую поэзию. Для своего времени некрасовская поэзия отличалась большой эмоцией. Именно «Эмоция» — «муза мести и печали» — и сообщала стихам Некрасова силу. И время изменилось, да и таланта такого, как у Некрасова, у Твардовского нет. Это многократно суженый Некрасов, обедненный.

Надо помнить хорошо и то, что Некрасов и для своего времени, и для русской поэзии вообще — явление, направление, течение более узкое, чем Пушкин и Лермонтов, и по тематике, и по словарю, и по технике. Это — одна из струй пушкинского потока, не главная его струя.

Настаивать на «генерализации» некрасовских традиций сейчас — значит отрицать все, что было после Некрасова — весь двадцатый век русской поэзии, которая ведь не останавливалась на Некрасове, а развивалась и развивалась блестяще. Блок, Ходасевич, Цветаева, Мандельштам, Белый, Бальмонт, Волошин, Есенин, Кузьмин, Пастернак, Северянин, Бунин — разве это поэты, пошедшие по некрасовскому пути?

Разве Тютчев, Баратынский и А. К. Толстой мало внесли находок в русскую поэзию?

Разве Хлебников, Маяковский, Ахматова, Клюев, Гумилев — маленькие поэтические имена?

Нельзя было зачеркнуть все это, довольствуясь неправильно понимаемой традицией, к тому же и искаженной, ибо сила Некрасова в обличении, его принципиальная задача иная.

Разве эти поэты мало внесли нового и великого в русскую поэзию? Разве судьбы их — Мандельштама, Цветаевой, Блока — недостаточно тревожны?

Твардовский пытается зачеркнуть двадцатый век русской поэзии, и от того-то поэтический отдел «Нового мира» так беден и бледен.

1960-е гг. [58] Шаламов В.Т. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5: Эссе и заметки; Записные книжки 1954–1979. — М., 2005. — С. 83–84.

В словаре литературной Москвы за время моего отсутствия появилось немало новых слов, которые раньше, в 20-е годы, применялись с большой оглядкой.

Я не люблю слова «творчество». Мне кажется, что его можно применить лишь в отношении работы великих поэтов, да и то не ко всем их произведениям.

В «Знамени» я безуспешно боролся, чтобы назвать цикл стихов «Работа и судьба», а не «Творчество», как настойчиво предлагала редакция.

Я робею перед этим словом. В двадцатые годы с этим термином обращались осторожнее. Я ведь вырос в двадцатые годы.

Тогда еще это слово не было ходовым словом газетчиков, применяемым к чему угодно и к кому угодно. Газета «Советский спорт» пестрит выражениями:

«автор гола»,

«творец гола»,

«создатель голевой ситуации».

Мне приходилось читать в одном журнале самотечные рукописи. [59] В. Т. Шаламов читал «самогек» в журнале «Новый мир».

Среди многих перлов, которые там попадаются (а о «перлах» и о «законах самотека» я еще собираюсь написать статью — там много интересного), мне встретилась рукопись, с такой первой фразой:

«Девушка перечитала только что созданное ею письмо».

Лучше избегать такой ответственной терминологии

Слова «работа» достаточно.

Тем более что речь как раз идет о вещах и людях, (в большинстве случаев) очень далеко отстоящих от большого искусства

«Творчество рабочих поэтов завода «Шарикоподшипник» — это слишком, чересчур

Надо назвать сборник. «Стихи и рассказы рабочих поэтов», даже «Литературная работа молодых поэтов», но не «творчество».