Любовь Сушко - Тайны сетевой литературы. Записки кота Тимофея

Подчёркиваю, не историки, а именно писатель смог мне все это так рассказать и показать, что ожила та самая история, осталась в памяти, захотелось узнать больше. А не было бы романа, вряд ли и разобралась бы в этих хитросплетениях судеб.

И там же В. Чивилихин рассказал о том, сколько раз и как были переписаны летописи в угоду каждого из удельных князей, так, чтобы сам он оказался в выигрышном свете, а остальные, наоборот, особенно яростные противники.

Не случайно так вышло, что во Владимирской летописи того времени нет даже упоминания о смерти князя Игоря, и не указано место, где он был похоронен, мы до сих пор должны о том гадать. Младенец-князь, тут же умерший – записан и все указанно в летописи, а один из самых ярких и неоднозначных князей тут же забыт, словно его и не было вовсе.

И терзает меня смутное сомнение, что историки наши на подобные исторические факты часто и опираются, а потом возникают сенсации о том, сколько было у нас Иванов Грозных, была ли Куликовская битва, а если она была, то где именно. И споры ведутся, академики сходятся на поле этой битвы.

И ладно был только это, но вот историки идут на литературный сайт со своими часто до жути скучными, но очень правильными трудами, в чужой монастырь со своим уставом. И ладно бы они нас просто с ними знакомили, есть желающие пусть сверяют цитаты и разные взгляды на такое явление, как правление Всеволода Большое Гнездо или гибель Владимира Святославича. Оказывается, он уже погиб, этот самый, крестивший огнем и мечом бедную нашу Русь. А потом те же историки нагло приписали ему прозвище Красное Солнышко, прозвище явно совсем другого Древнего князя, потому что этого, убившего всех, кого можно и нельзя, прежде чем Святым стал, никто бы так не назвал, ну кроме самих историков, язык бы не повернулся у людей, давших прозвища метко и точно. Назвали же они князя Владимира Серпуховского Храбрым, а Дмитрия только Донским, хотя этот был великим князем, могли бы и польстить.

Я просто хотела показать, насколько сложной и многогранной оказалась наша бедная история, и как трудно поверить хоть кому-то из этих ученых, на какие бы источники они не опирались, и как легко потонуть в водовороте этих фактов и событий, если посмотреть на них с разных сторон…

Но я даже не об этом, а о том, что, придя на литературный сайт, они к произведениям мастеров (что говорить об остальных), подходят с теми же самими мерками, как и к своим историческим трудам.

Самая страшная ошибка историков, которые пытаются анализировать исторические романы, и роман века в частности – они же совершенно не допускают в ткань повествования вымысла писателя, который опираясь на исторические факты, создает свой особенный мир. Историческая точность для них, это примерно то же самое, что для грамотеев наших орфографическая ошибка или знак препинания, не в том месте поставленный, потому что стоит только такое обнаружить, и уже все остальное не имеет значения, одни впадают в ярость, другие в восторг по поводу того, что он нашел, усек, заметил, десятый раз напомнил, а автор еще не исправил свой косяк..

Но если в этом случае вопросы все-таки скорее формальные, технические, и при редактуре легко устранимые, то вот с историками значительно труднее, они не оставляют автору право на творчество, на вымысел, на художественную правду, которая отличается от правды фактической.

Аргумент: – Я тебе факты, а ты мне тут лирику развела, – убедительный и убийственный, конечно…

Но какое может быть литературное проведение без той самой лирики и романтики, и почему, творя роман, я все время должна оглядываться именно на историка, а вдруг он найдет там какую-то неточность…

Той Бородинской битвы, какой ее описал Л. Толстой, конечно, не было, но уберите по этой причине знаменитый роман, и что нам останется – горы цитат и фактов, где черт ногу сломит.

И сразу вспоминается знаменитая цитата из романа века, которая в окончательном варианте звучит иначе, но в черновиках у Булгакова:

– Я историк, я люблю рассказывать истории

Вот самое главное из того, чего нам надо не забывать, если мы с вами не учебники истории, а рассказы и романы пишем. Пусть приходят, пусть ищут и находят, но когда кто-нибудь из них напишет о князе Игоре и его эпохе так, как написал писатель (а не историк) В. Чивилихин в романе «Память». Тогда можно будет и прислушаться к их убийственным аргументам, а пока этого не случилось, мы будем заниматься своим делом, они своим. Ведь это только кажется, что мы с ними страшно близки, а так ли это на самом деле?