Мария Тихонова - Лермонтовский Печорин - сложность и противоречивость персонажа

Кроме того Печорин –максималист. Ему нужно всё сразу, здесь и сейчас. Он в юности здесь и сейчас хотел быть счастливым, всеми понятым и любимым, а жизнь в ответ отхлестала его вожжами, и он сделал вывод: если счастья нет сегодня, значит, нет его вообще или оно где-то вне досягаемости для него. Но он так и не сумел понять, что счастье не всегда даётся сразу, порой, чтобы его получить, нужно набраться терпения и уметь ждать. К тому же Печорин осознаёт себя личностью исключительной, а исключительной личности и счастье нужно исключительное, а такого счастья в принципе не бывает, возможно, ещё и поэтому Печорин и не может своё счастье найти.

Не находя себя и своего места в жизни и попусту растрачивая душевные силы, Печорин разочаровывается и в самой жизни, и в людях, при этом опять-таки утверждая свою исключительность: «…Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные… Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений – лучший свет жизни. И с той поры сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, я упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления… Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия: я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их радости и страданья – и никогда не мог насытиться. Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся – мечта исчезает… остается удвоенный голод и отчаяние! И, может быть, я завтра умру!..и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить?» То есть Печорин отделяет себя от людей, поэтому он всегда одинок.

Но тут проявляется одно из противоречий Печоринской натуры: разочаровавшись в жизни, тем не менее он ждёт от нее чего-то необычного: «А все живешь – из любопытства: ожидаешь чего-то нового…». То есть вся натура Печорина соткана из противоречий.

Почорин и женщины.

В отношениях с женщинами – всё тот же максимализм: или любовь, или презрение: «Я слишком презираю женщин, чтобы не любить их». Но Печорин любит женщину не как человека, а как вещь, игрушку, животное. Такое отношение Печорина к женщинам замечает даже не слишком умный Грушницкий: «Ты говоришь о хорошенькой женщине как об английской лошади».

Плюс противоречие: Печорин ищет свой идеал женщины, но при этом абсолютно не замечает людей рядом с собой, потому что он даже не знает, какая именно по характеру женщина ему нужна, то есть не знает, в чём конкретно для него заключается идеал женщины, поэтому и не может найти свою вторую половинку. С одной стороны, Печорин утверждает: «Одно мне всегда было странно: я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? – оттого ли что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно боялись выпустить меня из рук? или это – магнетическое влияние сильного организма? или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным характером? Надо признаться, что я точно не люблю женщин с характером: их ли это дело!..». Но, с другой стороны, Печорин признаёт превосходство женщин над собой: «Надобно отдать справедливость женщинам: они имеют инстинкт красоты душевной». Есть и третья сторона: сам же Печорин понимает, что однажды как раз на женщину с упорным характером, тип которых он не любит, способную, как говорится, круто прищемить ему хвост, он и нарваться может: «Следовательно, это не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается наше постоянство – истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности – только в невозможности достигнуть цели, то есть конца».