Наталья Воронцова-Юрьева - Гамлет. Шутка Шекспира. История любви

Полоний, однако, дочитывает письмо, в том числе и содержащийся в нем глупый стишок и последующий комментарий к нему якобы принца: "О дорогая Офелия, не даются мне эти размеры". Разумеется, все прекрасно знают, что Гамлет великолепно владеет пером. Из чего, видимо, королевская чета должна окончательно увериться, что Гамлет спятил, а мы же с вами должны сделать единственно правильный вывод: письмо поддельное и его сфабриковал... А кто же его сфабриковал-то, на самом деле?

Большинство исследователей уверены, что письмо сочинил сам Полоний, и я с этим согласна. Вот только причину фальсификации толком никто не может объяснить. Лично я усматриваю причину в следующем. Мне показалось подозрительным, что, сильно рискуя с фальшивкой, о самом визите Гамлета в непотребном виде Полоний не говорит ни слова.А ведь, чтобы уверить всех в окончательном помутнении разума принца, рассказа о его визите было бы вполне достаточно. Так почему же вместо этого Полоний сочиняет письмо?

А потому он его сочиняет, что все эти пятна и спущенные чулки являют собой слишком откровенный намек на что-то неприличное. На нечто такое, о чем именно Гамлет, по непременному требованию короля, не имел права даже догадываться, тем более знать! Интимная связь с Офелией держится Клавдием в строжайшем секрете - и прежде всего от Гамлета! И однако этот визит принца, весь его вид говорит о том, что ему про эту связь прекрасно известно... Таким образом, у короля мог сразу же возникнуть очень нехороший вопрос: откуда Гамлет узнал про это, кто и зачем мог сказать ему?!

Действительно, сказать ему об этом не мог никто. А вот осторожно подбросить об этом информацию- мог. И сделать это мог только один человек. Сам Полоний! По его замыслу, известие об интимной близости Офелии с королем должно нанести Гамлету глубочайшую душевную травму, ввергнуть его в состояние, близкое к аффекту. Ведь Гамлет чрезвычайно подвержен страстям - поэтому, подбросив ему информацию, Полоний уверен, что принц впадет в неуправляемый гнев и убьет Клавдия.

Вот только король ни в коем случае не должен догадаться о том, что Гамлету стали известны подробности этого романа. Иначе он сразу поймет, чем ему это грозит, и предпримет необходимые меры. А кроме того, мгновенно смекнет и о том, каким образом Гамлет узнал про его шашни с Офелией.

Вот почему рассказать королю правду про неприличный визит Гамлета - дело для Полония совершенно невозможное. И однако же время не ждет! Гамлет взбешен - значит, надо заранее представить общественности грядущие кровавые события как результат помешательства Гамлета на почве ревности. И когда принц наконец-то прикончит Клавдия, все будут уверены, что он сделал это в бреду.

Кстати, в случае чего на помешательство можно будет списать и подозрения принца, что у Офелию якобы роман с королем. Если Полонию это будет нужно, конечно...

Странное же поведение самого Полония, вероятно, призвано продемонстрировать его искреннее смущение в этой щекотливой ситуации, когда ему так неловко говорить о влюбленности высокородного принца в свою дочь, да еще и спятившего по этому поводу. Полоний вообще не только тонкий политик, но и тонкий психолог. А кроме того, и прекрасный актер.

Вопрос: а не проще ли было Полонию изначально сообщить Гамлету, кто убил его отца , и таким образом ускорить желаемое, при этом избежав всех этих рокировок с дочерью?

Ответ: нет, не проще, поскольку могла всплыть роль самого Полония.

*

Итак, Полоний изо всех сил уверяет короля, что это письмо дочь отдала ему "повинуясь", а также "и все его искательства притом, когда, и где, и как оно случилось, пересказала мне".

Король живо интересуется: дескать, а как она их приняла, эти самые искательства? Полоний моментально встает в горделивую позу: "По-вашему, я кто?". И получает от короля заведомый ответ: "Прямой и благородный человек".

И тут речь Полония вдруг самым странным образом начинает содержать все оттенки самоуничижения, что и само по себе удивительно для вельможи такого ранга, а учитывая тот факт, что сама королева вполне даже видела Офелию в невестках, речь Полония и вовсе становится странной.

Да какого же мненья были бы вы обо мне, с пафосом вопрошает Полоний, если бы я "видел эту страсть в полете" и при этом "праздно эту созерцал любовь"? И с тем же пафосом и самоуничижением продолжает:

Нет, я взялся круто

И так моей девице заявил: