Владимир Буров - Пятое Евангелие. Явление пятистам

– Лучше бежать, чем придумывать какую-то заморочку. Ноги проверены, а ум, еще неизвестно точно, может и не сработать, не стало бы хуже.

Но это всё только обоснование реальности происходящего, что это правда, а не шутка. Но дело не в этом, а в том, что свернуть с дороги нельзя. Даже плохому бегуну и умному человеку. Этого нельзя сделать в принципе. И Эйнштейн не додумается свернуть с дороги в лес, когда за ним гонится машина. Точнее, наоборот, он-то как раз додумается, что это невозможно. Невозможно, именно так. Надо только бежать и бежать. Так же делает Мел Гибсон в фильме «Храброе сердце». Он там придумывает для врагов «заморочку» в начале боя, но это только так, чтобы хорошо начать бой. Все срываются с места и как бешеные бегут навстречу друг другу, чтобы рубиться. Нет для двух наций (англичан и шотландцев) другого пути, кроме этого поля боя. Его не обойти никаким лесом.

А соцреалист сказал бы:

– Так не бывает.

Но совершенно ясно, что только так и бывает. Не может просто быть иначе.

В чем причина ошибки соцреалиста? Почему он не верит, в бегущего по дороге Тома Хэнкса?

Получается, что соцреализм – это такое представление о мире, которое претендует на всесторонность. Вот так, занизились до абсолютных знаний. Как это возможно? Надо чтобы пространство сжалось в точку, а время остановилось. Ведь только в этом случае необходимо всесторонне описывать объект.

Соцреализм это такая особенность мышления, которая критикует всех за односторонность. Так, например, академик Игорь Волгин критикует Бориса Парамонова, считая рассуждения последнего о Фрейде бытовыми, ученическими. Б. Парамонов замечает, что односторонней является любая методология.

Помню, я очень удивился, первый раз прочитав Хемингуэя: как можно говорить так определенно. Ведь ясно, что может быть и иначе, чем говорит Хемингуэй.

Но метод соцреализма – это именно всестороннее исследование объекта. Соцреалист думает, что он лучше, умнее, на любое утверждение он может возразить. Например, если кто-то скажет, что писатель не отражает мир, а создает его, то соцреалист ответит:

– Создаёт, отражая. Отражая, создаёт. Писатель выражает себя, создавая произведение, отражая окружающий мир.

Точнее, он считает, что не он умнее, а метод его самый передовой.

Но дело в том, что Игорь Волгин и Борис Парамонов говорят о разных вещах. Для первого Земля плоская, для второго она круглая. Разница здесь в том, что на плоской, соцреалистической Земле, можно видеть всё сразу. О круглой Земле всё сразу не скажешь. Её можно описать только рядом утверждений, высказываемых во время поворачивания Земли. Их нельзя сказать сразу. Если всё это конкретизировать, то получится, что бытовуха Б. Парамонова реальность, а всесторонность И. Волгина учебник. Если тот, кто считает учебник всем миром, увидит утверждение реалиста (не соцреалиста, а именно реалиста, ибо соцреализм и учебник – по сути дела одно и тоже), он посчитает его ученическим. А как же иначе, другого мира, кроме мира учебника, он не знает. А в этом мире он, соцреалист, корифей. Академик и есть человек, хорошо разбирающийся в учебниках.

Когда зрители видят высадку десанта на пляж Омаха в фильме «Спасая рядового Райана» они открывают рты от удивления и волнения. Кажется, что вот она реальность, вот она правда.

Кажется, что сам участвуешь в атаке на немецкие дзоты. А вот здесь-то как раз и зарыта собака. Не при каком участии в бою не увидишь того, что видит зритель. Это вымысел!

Не в том дело, конечно, что боец в атаке занят другими вещами, ему некогда смотреть по сторонам. Дело в том, что зритель видит атаку, как будто снятую одной камерой, которую несет какой-то, принимающий участие в бою, корреспондент, а на самом деле зритель одновременно видит видение нескольких участников боя. Он может видеть дзот издалека, как боец, стоящий далеко, а потом тут же сразу, зритель видит этот же дзот близко, как тот, кто стоит близко, потом сразу же, как немец, стоящий за пулеметом и видящий, как атакующие перебежками приближаются к нему. Этого не может быть! Это вымысел.

Что имел в виду Чехов, когда сказал:

– Этого не может быть.

Кто-то принес Чехову рукопись, чтобы он посмотрел, что в этой рукописи не так. Про что-то Чехов сказал:

– Этого не может быть.

– Как же?! – отвечает автор, – я сам это видел.

Значит, правдой Чехов считал вымысел, которого не было где-то у автора.

Вымысел – это то, чего нет в представлении. Это то, чего нет на плоской Земле. Это то, чего нет в учебнике. То есть это реальность.