Максим Фрай - Книга для таких, как я

Если программа Аpt-Art International была сознательной попыткой возродить сам дух АПТАРТовского братства, следует упомянуть и другой любопытный прецедент: возвращение к АПТАРТовскому методу экспонирования работ. Автору этих строк довелось стать одним из организаторов выставки "Дом с искусством", которая состоялась в Москве осенью 1999 года в помещениях общежития студентов Литературного института. Увидев результат вторжения объектов актуального искусства в деформированные долговременным человеческим присутствием пространства жилых интерьеров, я получил возможность не только предаться сентиментальным воспоминаниям о квартирных выставках (сходство действительно было весьма велико), но и по достоинству оценить некоторые очевидные преимущества «АПТАРТовского» подхода к организации выставочного пространства.

Размещение произведений современных художников в жилом помещении создает удивительную (для России — так просто фантасмагорическую) иллюзию их социальной востребованности и уместности. Любопытно, что по мере развески постепенно менялось восприятие самих жильцов: как только странные и «непонятные», по их мнению, объекты и картины становились органичной частью привычного интерьера, настороженность сменялась любопытством, непонимание — готовностью принять правила незнакомой пока игры. Многие из них с тех пор стали постоянными посетителями выставок современного искусства, что само по себе — удивительный и в высшей степени оптимистический факт.

Английское слово «арт» и различные производные от него ("арт-критик", «арт-дилер», "арт-менеджмент", «арт-тусовка», "арт-рынок") нередко употребляются отечественными критиками, журналистами, кураторами, да и самими художниками. Весьма показательно, что даже две крупнейшие московские художественные ярмарки называются «Арт-Москва» и «Арт-манеж».

С одной стороны, это закономерное следствие нелегального, «диссидентского» статуса современного искусства в СССР, когда и о фундаментальных понятиях, и о последних событиях в мировом современном искусстве приходилось узнавать из западных журналов и книг. Да и ориентировались художники (зачастую необоснованно) не столько на отечественного, сколько на зарубежного, западного зрителя. В то время и сложилась ироническая традиция употреблять «арт» вместо простого русского слова «искусство», тогда же были придуманы первые, нарочито шутовские производные: «Соц-арт», "ТОТАРТ", «АПТАРТ».

Позже, когда занятие современным (актуальным, новейшим) искусством стало делом совершенно легальным, а само актуальное искусство — предметом газетных заметок и, следовательно, достоянием широкой общественности, иноязычное слово «арт» стали употреблять на полном серьезе. Без тени иронии, как нечто само собой разумеющееся.

Виктор Мизиано, который, кстати сказать, и посоветовал мне включить в «Азбуку» настоящую главу, объясняет сей феномен следующим образом: получив долгожданную легальность, современное искусство в России так и не стало органичной частью культуры.

Ну да, оно стало чем-то вроде яркой заплатки на локте изрядно поношенного, но как бы «солидного» пиджака, сразу привлекающей внимание и чрезвычайно смущающей владельца костюма. Нравится нам это или нет, но факт остается фактом: весь пласт актуальной культуры воспринимается постсоветским обществом как самостоятельное явление, причастность которого к «нормальной» культуре более чем сомнительна.

То есть все просто: для среднестатистического россиянина актуальный художник — своего рода «иностранец», существо чужеродное, странное и непонятное, даже не нужное, хотя порой забавное. Общество инстинктивно стремится как-то это обозначить на уровне языка, хотя бы потому, что называть произведения актуальных художников «искусством» язык не поворачивается. «Искусство» (подсказывает память) — это знакомые с детства репродукции, публиковавшиеся в журнале «Огонек» и в конце школьного учебника литературы; это реалистические картины в тяжелых рамах и мраморные скульптуры — одним словом, что-то красивое и понятное. А все «непонятное», чужое можно назвать импортным словом «арт», обозначив одновременно и гипотетическую «прогрессивность» явления (ибо прогресс всегда приходил в Россию с Запада), и его возможную «ущербность» (дескать, "что немцу здорово, русскому — смерть"). «Арт» — это нечто однозначно нерусское, «басурманское», интернациональное, один из символов идеи «вестернизации» (а значит — модернизации) страны — в точности как «менеджер», "риэлтор", «брокер», "имиджмейкер"… и «Сникерс» заодно.