Максим Фрай - Книга для таких, как я

В начале сказки Жоан-смельчак входит в волшебный лес за стеной, на которой написано: Тем, кто без страха бродит по жизни, вход воспрещен; в финале он возвращается домой. Работая в рамках простой формулы "из пункта А вышел один пешеход…", Феррейра позаботился о том, чтобы путешествие его героя не оказалось скучным и однообразным. Такие тексты, переполненные блестящими метафорами и аллегориями, точными, фантастическими и преисполненными сарказма, мог бы писать великий Свифт (хотя мне кажется, что для получения аналогичного результата его пришлось бы не только переселить в Португалию середины нашего века, но и как следует подкормить ЛСД).

Феррейру хочется цитировать бесконечно. Когда Жоан-смельчак стал деревом, ему казалось, что он покрылся язвами, а прохожие говорили: Посмотри, какое прелестное дерево! Все в цвету… И как чудесно пахнет! Феррейра изобрел волшебную палочку, которая исполняет желания, но взамен исчезает какая-либо часть тела, так что Жоан, скитаясь по пустыне, чуть было сам себя не съел (от него остались только голова и правая рука). А когда одному из героев книги Жоану Почти Трусу удается докричаться до автора: Помогите мне! На помощь! Сеньор Жозе Гомес Феррейра, спасите меня! Спасите меня, сеньор Жозе Гомес Феррейра! На помощь! — я окончательно понимаю, что моя читательская жизнь удалась вполне.

И не только это.

Готово! Теперь я и сам не разберусь, кто из вас номер один, а кто номер два, — торжествующе объявил стражник. — Пришел роковой час выбора. Ты, например, — и он указал на того Жоана, что стоял ближе к нему, — будешь и впедь реально странствовать в нереальном мире… А ты, — сказал он, обращаясь к другому Жоану, — вернешься в деревеньку Поплачь, А Затем Проглоти Свои Слезы.

— И мы никогда больше не встретимся? — огорчился неизвестно какой Жоан смельчак.

— Почему же не встретитесь? Вы можете даже тайком подменять друг друга, только сделайте так, чтобы никто, и прежде всего ты сам, этого не заметил1.

Один Жоан прыжком оседлал ветер и отправился сражаться в турнирах с загадочными силами; другой возвращается домой, просит мать приготовить ему трески с картошкой (треска — это только чтобы утолить голод) и открывает фабрику носовых платков (очень практично, поскольку кругом плачет столько людей). По этому поводу Жозе Гомес Феррейра изобрел дивное словосочетание: вернуться восвояси.

И все же…

Двух Жоанов связывает обет, произнесенный тем, кому суждено оставаться в призрачном мире: Когда-нибудь я приду навестить тебя и мы поменяемся судьбами, ладно?

Вот такие "детские сказки" издавались в «Худлите» в застойнейшем, казалось бы, 1971 году. Жизнь все-таки прикольная штука.

1999 г.

История Хаммельнского Крысолова вдохновила не одно поколение прозаиков и поэтов — от Грина, Браунинга и Бродского до безвестных тружеников сетевой литературы. Мне тоже всегда нравился этот миф: он настраивал меня на романтический лад. Можно было подолгу размышлять: КУДА увел детей знаменитый Крысолов? какая жизнь открылась перед ними, внезапно лишенными сомнительной привилегии с возрастом пополнить ряды хаммельнских бюргеров?

С годами я стал все реже мечтательно задумываться о невероятных вещах, открывшихся (возможно) перед хаммельнскими детьми в пещере горы Коппенберг, но время от времени я все же вспоминаю о Крысолове. Романтические бредни, каковыми по обыкновению нашпигована голова всякого нормального юноши, постепенно уступают место обрывкам бессвязных догадок, практически не поддающихся формулировке.

Не так давно мой друг посетовал, что при переезде с квартиры на квартиру потерялась его любимая детская книжка "Король Матиуш Первый". Я вспомнил, что когда-то это была и моя любимая книжка; к слову сказать, мой экземпляр тоже затерялся во время бесчисленных переездов. Для меня Януш Корчак всегда был в первую очередь очень хорошим детским писателем; знакомство с его трагической биографией пришлось на ту пору, когда все истории о Второй мировой войне сливались в единый, мощный, но невнятный гул совковой пропагандистской машины, а потому не произвело на меня должного впечатления. Через много лет до меня дошло — как до жирафа… И я содрогнулся.

Некоторые мифы внезапно обрастают плотью, оживают — прежде чем навсегда уйти в небытие, стать калорийным сырьем для удачных метафор. Иногда мифы подобны змее, кусающей себя за хвост: неожиданный финал превращает знакомую с детства поучительную историю в простую, но пугающе точную модель вечности. Почти 700 лет спустя после инцидента в городе Хаммельне, миф о Крысолове увенчался трагическим, пронзительным, потрясающим финалом. Януш Корчак, Старый Доктор, Крысолов по призванию (ему даже не требовалась волшебная дудочка, поскольку дети и без того были готовы следовать за ним на край света), добровольно ушел из жизни вместе со своими воспитанниками, которых отправили умирать. На протяжении семисот лет в нашем распоряжении был миф о детях, которых увел за собой старый колдун; пятьдесят с лишним лет назад приговоренные к смерти дети увели с собой колдуна-Крысолова. Круг замкнулся. Этот миф умер окончательно и пересказам не подлежит. Но…