В. Грутов: Чёрный Мурза против красного Маркса

В начале 2000-х годов на постсоветском идеологическом пространстве постепенно обозначилось доминирование ярких и плодовитых авторов, которые занялись научно-популярным толкованием истории нашей страны с четко заданных идеологических позиций. Бушков, Мухин, Буровский, Веллер и др. стали властителями дум российского образованного общества. Наибольший авторитет у патриотической публики приобрел такой талантливый писатель как С. Кара-Мурза, специализировавшийся на разоблачении современной неолиберальной исторической мифологии. Его книги, написанные доступным эмоциональным языком, стали одним из главных средств информационного противодействия наступлению молоха буржуазной пропаганды в современной России.

Однако, чем дальше, тем больше проявилась существенная особенность его творчества (как, впрочем, и у всех идеологических историков): нарочитый субъективизм оценок и интерпретаций. Такой подход всегда оставляет мало шансов исследователю для честного поиска истины, и тем более тогда, когда не хватает материала для обоснования какой-либо умозрительной конструкции. Это не значит, что идеологический историк не может прийти к истине, но это значит, что он легко может от нее отступить перед необходимостью защитить свою высшую ценность – идеологию. Подобное и произошло с творчеством С. Кара-Мурзы в его новой книге «Маркс против русской революции».

Оценить это произведение можно с двух позиций: формальной и содержательной. С первой точки зрения перед нами фальсификация, со второй – ложное понимание истории. Как мы увидим позже, в марксоведческом творчестве С. Кара-Мурзы, они переплетены очень тесно. Поэтому, посмотрим в начале на С. Кара-Мурзу не как на историка, а как на фальсификатора. Для этого обозначим те приемы, которые он использует для своих подтасовок.

Прием первый:подмена контекста цитаты.Вот самый яркий пример, показывающий нечестность нашего патриотического героя. Во введении С. Кара-Мурза пишет: «Обширное чтение трудов и писем Маркса и Энгельса позволяет утверждать, что их категории и понятия классовой борьбы являются лишь надстройкой над видением общественного исторического процесса как войны народов. Более того, понятия классовой борьбы в марксизме и не следует принимать буквально, ибо они сильно связаны с фундаментом, построенным из этнических понятий. Битва народов – «архетипический» образ Энгельса, заложенный в фундамент его понятий» (с. 7).

Для подтверждения правоты своего вывода С. Кара-Мурза тут же приводит цитату из раннего произведения Ф. Энгельса «Шеллинг и откровение»: «День великого решения, день битвы народов приближается, и победа будет за нами» (М., Э., Т. 41, с. 226). После этих «жутких» слов мы не советуем читателю спешить строить образы мировых войн или страшных последствий геноцида, ведь в приведенной цитате говорится всего лишь о…битве за самосознание человечества. Вот достаточно полный отрывок из брошюры Ф. Энгельса, показывающий истинный, а не фальсифицированный ее смысл:

«И самое любимое дитя природы, человек, возвратившись после долгой борьбы в юношеском возрасте и длительных скитаний на чужбине к своей матери как свободный муж и, защищая ее против призраков побежденных в борьбе врагов, превозмог также свое собственное раздвоение, раскол в своей собственной груди. После томительно долгой борьбы и стремлений над ним взошел светлый день самосознания. И вот стоит он, свободный и сильный, уверенный в себе и гордый, ибо он прошел через битву битв, он одержал победу над самим собой и надел себе на голову венец свободы. Все для него стало явным, и не было такой силы, которая могла бы куда-либо скрыться от него. Только теперь познал он истинную жизнь. Того, к чему он прежде только смутно стремился, теперь он достигает полностью, по своей свободной воле. То, что, казалось, лежало вне его, то, что представлялось находящимся в туманной дали, он открывает в себе как свою плоть и кровь. Он не считает слишком дорогой ценой то, что он заплатил за это лучшей кровью своего сердца, ибо венец стоил этой крови. Долгое время ухаживания для него не прошло даром, ибо гордая, прекрасная невеста, которую он сейчас ведет к себе в дом, для него только стала тем более дорогой. Сокровище, святыня, которую он нашел после долгих поисков, стоила многих блужданий. И этим венцом, этой невестой, этой святыней является