Денис Ахапкин - Иосиф Бродский после России

Комментарий Бродского: «Джироламо — наш с Марией приятель, больше ее, чем мой, но я его знаю дольше. Венецианский граф, из этой семьи вышли три или четыре дожа, адмиралы плюс композитор Марчелло. Они возводят свой род к Марцеллу, к Риму. Мне хотелось сделать Джироламо что-нибудь приятное <���…> Я несколько раз останавливался у Джироламо в доме. Среди живых — это один из самых умных и добрых людей, мне известных. Кроме того, библиотека его — лучшая в Венеции. Что значит — в мире».

Аушвиц — немецкое название Освенцима, крупнейшего лагеря смерти в годы второй мировой войны,

«Ты не скажешь комару…»Т. 4. С. 113.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

С точки зренья комара / человек не умира… — оборванное слово как бы противоречит утверждению о бессмертии.

Вид с холма («Вот вам замерзший город из каменного угла…»)Т. 4. С. 114–115.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

За два года, прожитых здесь… «Это номинально: 91-й и 92-й годы. Лауреатский год — один, но по календарю были два года» (комментарий Бродского — см. ПМ).

Гпухонемой простор… Об эпитете «глухонемой» см. комментарий к стихотворению «На столетие Анны Ахматовой».

…проваливается и возникает сейнер, / как церковь, затерянная в полях — Появляющаяся здесь в качестве объекта сравнения церковь, затерянная в полях, которая по мере движения наблюдателя то появляется, то исчезает из виду, возможно связана со знаменитым описанием мартенвилльских колоколен в первой книге эпопеи М. Пруста «В поисках утраченного времени», повторенным у Пруста несколько раз. Ср., например (в переводе Н. М. Любимова): «Мы поехали дальше, немного погодя мы уже выехали из Мартенвиля, село, несколько секунд провожавшее нас, исчезло и на горизонте остались только его колокольни, да еще вьевикская: они смотрели, как мы мчимся, и прощально кивали нам освещенными солнцем верхушками. Время от времени какая-нибудь из них отступала, чтобы другим было нас видно, но потом дорога сделала поворот, колокольни мелькнули тремя золотыми веретенами и скрылись из глаз. А немного спустя, когда солнце зашло и мы уже подъезжали к Комбре, я увидел их издали в последний раз, и теперь это были всего лишь три цветка, как бы нарисованные на небе, над низким полевым горизонтом» (Пруст М. В поисках утраченного времени. 1. По направлению к Свану. М., 1992. С. 160–161).

Колыбельная («Родила тебя в пустыне…»)Т. 4. С. 116117.

Впервые: PC.

К переговорам в Кабуле («Жестоковыйные горные племена…»)Т. 4. С. 118–119.

Впервые: ПСН.

Михаилу Барышникову («Раньше мы поливали газон из лейки…»)Т. 4. С. 120–121.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

«Наряду с отоплением в каждом доме…»Т. 4. С. 122.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

«Подруга, дурнея лицом, поселилась в деревне…»Т. 4. С. 123–124.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.; Звезда. 1992. № 9.

Послесловие к басне («Еврейская птица ворона…»)Т. 4. С. 125.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

См. анализ стихотворения в: Пярли Ю, Память текста и текст как память // Тр. по знаковым системам = Toid margisusteemide alalt = Sign systems studies. Тарту, 1999. Т. 27. С. 182–195.

Приглашение к путешествию («Сначала разбей стекло с помощью кирпича…»)Т. 4. С. 126.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Провинциальное («По колено в репейнике и в лопухах…»)Т. 4. С. 127.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

«Снаружи темнеет, верней — синеет, точней — чернеет…»Т. 4. С. 128.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

Геркуланум — см. комментарий к стихотворению «Полдень в комнате».

«Что ты делаешь, птичка, на черной ветке…»Т. 4. С. 129.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Е. Петрушанская указывает как на один из источников этого стихотворения на романс «Пойманная птичка» муз. Щиглева, слова А. Порецкого: «Ах, попалась птичка, стой / Не уйдешь из сети. / Не расстанемся с тобой / Ни за что на свете» //«—Ах, зачем, зачем я вам, / Миленькие дети: Отпустите полетать, / Развяжите сети!» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 67).

В окрестностях Атлантиды («Все эти годы мимо текла река…»)Т. 4. С. 130.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Памяти Клиффорда Брауна («Это — не синий цвет, это — холодный цвет…»)Т. 4. С. 131.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Музыка Клиффорда Брауна была частью юношеских музыкальных пристрастий Бродского и его поколения. Ср. в эссе «Трофейное»: «К двенадцати годам немецкие названия в наших разговорах начали исчезать с наших уст, постепенно сменяясь именами Луиса Армстронга, Дюка Эллингтона, Эллы Фицджеральд, Клиффорда Брауна, Сиднея Беше, Джанго Райнхардта и Чарли Паркера» (СС2, т. 6, с. 14).