Денис Ахапкин - Иосиф Бродский после России

…за бугром в чистом поле на штабель слов/пером кириллицы наколов — эти строки перекликаются со строками Мандельштама из «Шума времени»: «Все трудней перелистывать страницы мерзлой книги, переплетенной в топоры при свете газовых фонарей. Вы, дровяные склады — черные библиотеки города — мы еще почитаем, поглядим». Метафора Бродского, описывающая процесс создания стихотворения, помимо соотнесенности с указанным выше пушкинским текстом, типологически связана с процитированным фрагментом из Мандельштама. Штабель слов возникает по аналогии с общеязыковым штабель дров. Ср. в этой связи реплику Бродского по поводу стихотворения Р. Фроста «Поленница»: «Кончается это стихотворение Фроста так: человек набредает на штабель дров и понимает, что только тот, у кого на свете есть какие-то другие дела, мог оставить свой труд, "труд свой и топора". И дрова лежат, "и согревают топь / Бездымным догоранием распада". Перед нами формула творчества, если угодно. Или завещание поэта. Оставленный штабель дров, да? Тут можно усмотреть параллель с катреном, с оставленным стихотворением» (Волков 1998: 102). С другой стороны, метафора возникает как переоформление пословицы Что написано пером, того не вырубишь топором.

Кроме того, в контексте стихотворения, которое написано через несколько лет после высылки поэта за пределы родной страны, актуализируется целый ряд значений, связанных с ситуацией изгнания. С этой точки зрения интересно прежде всего предложно-падежное сочетание за бугром, которое, помимо прямого значения, описывающего условное пространство, где развертывается действие стихотворения, входит в текст в переносном значении 'за пределами Советского Союза'; кроме этого, в контексте цикла «Часть речи», в который входит анализируемый текст, возникает параллель с хрестоматийно известной фразой из «Слова о Полку Игореве»: О Руская земле! Уже за шеломя-немъ ecu!

Подробнее о мотиве «творческой осени» в поэзии Пушкина и Бродского см.: Ранчин А. М. "На пиру Мнемозины…": Интертексты Бродского. С. 240–255.

«Всегда остается возможность выйти из дому на…»Т. 3. С. 140.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

…и улица вдалеке сужается в букву «У», как лицо к подбородку — часто встречающееся у Бродского «буквенное сравнение». Ср. в стихотворении «Лагуна»: «в улицах узких, как звук "люблю"».

«Итак, пригревает. В памяти, как на меже…»Т. 3. С. 141.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

«Если что-нибудь петь, то перемену ветра…»Т. 3. С. 142.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

«…и при слове „грядущее» из русского языка…»Т. 3. С. 143.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Бродский в одном из интервью так пояснил образ мыши в этом стихотворении: «В какой-то мере он относится к фонетике русского слова "грядущее", которое фонетически похоже на слово "мыши". Поэтому я раскручиваю его в идею, что грядущее, то есть само слово, грызет — или как бы то ни было, погружает зубы — в сыр памяти» (БКИ, С. 59–60).

«Я не то что схожу с ума, но устал за лето…»Т. 3. С. 144.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Шираз — город на юго-западе Ирана, родина поэтов Саади и Хафиза.

Пятая годовщина (4 июня 1977) («Падучая звезда, тем паче — астероид…»)Т. 3. С. 147–150.

Впервые: Континент. 1983. № 36.

Автоперевод под названием «The Fifth Anniversary» вошел в TU.

Пятая годовщина — 4 июня 1972 г. Бродский покинул СССР.

…я говорил «закурим» / их лучшему певцу… Ср. замечание Е. Рейна о записи рукой Бродского на полях его экземпляра «Урании»: «От слов "их лучшему певцу" стрелка и надпись: "Е. Рейн, хозяин этой книги". Оставляя на совести Бродского столь невероятное определение, я должен заметить следующее. Несколько раз я слышал, что эта строчка имеет в виду Владимира Высоцкого. На мой взгляд, это невозможно. Все это стихотворение ретроспективно, написано из настоящего в прошлое, из нынешней эмигрантской жизни в былую, ленинградскую. А с Высоцким он познакомился только в эмиграции (кстати, он подарил мне фотографию, сделанную в день этого знакомства). Так что "лучшего певца" следует искать среди прежних, еще доотъездных сотоварищей Бродского, и кроме того, "певец" в данном случае представлен в традиции XIX века-это просто поэт, сочинитель» (ТиД. С. 144).

Начала и концы… Ср. название книги любимого философа Бродского — Льва Шёстова — «Начала и концы», в которую вошла, в частности, статья «Творчество из ничего», обыгрываемая Бродским в стихотворении «Посвящается Чехову» (см. комментарий).