Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Русская жизнь»

Это, кстати, к вопросу о том, почему сегодня нет ни Ленина, ни Блока.

Ни один из оставшихся классов до сих пор не дошел до той степени вырождения, при которой появляется настоящий и бескомпромиссный могильщик. Все живехоньки — и интеллигенция, и средний класс, и партбюрократы. Только переоделись.

Всякая революция, всякая великая поэзия начинается с полного и окончательного омерзения к себе и окружающему — но омерзение такого масштаба, блоковско-ленинское, небывалое, случается даже реже, чем раз в столетие. Это удел последних из рода, признак вырождения, деградации — и последнего титанического всплеска.

Но род — живехонек.

Без вырождения и полного отрицания никогда не начнется ничто новое, но без этого нового так уютно в бесконечной теплой гнильце.

Ей ничто пока не угрожает. К счастью или к сожалению — каждый опять-таки решает сам.

№ 2, 25 мая 2007 года

Это не агитка, не кричалка и не вопилка. Я пытаюсь выработать, хотя бы лично для себя, некую позицию по пресловутому эстонскому вопросу. Абстрагируясь от всяческих священных коров вроде патриотизма, представляя себе, что живу не в России, и наблюдаю за событиями извне.

Глядя на политическую, идеологическую и даже культурную ситуацию, мы должны с полным основанием, без тени злорадства признать, что любить сегодняшнюю Россию абсолютно не за что. Мы в ауте по множеству направлений. Однако во внешней политике Россия по-прежнему демонстрирует имперские комплексы, легко впадает в истерику, не брезгует сырьевым давлением, которое пытается замаскировать под дипломатию примерно с тем же изяществом, с каким наезд на НТВ маскировался под изъятие долгов. Больной медведь рычанием откликается на любую дразнилку. Вдобавок, мы не брезгуем дружбой наиболее одиозных фигур: почему-то во всем мире нашими друзьями и единомышленниками оказываются персонажи, на которых без слез не взглянешь. Нас искренне любил аджарский диктатор Абашидзе и любит Эдуард Кокойты. Если в нашу честь и поддержку вдруг случится массовое выступление, оно обязательно закончится погромом магазинов и даст повод говорить о том, что и русские, и их сторонники, дескать, «были и остаются быдлом». И будьте уверены, так скажут про нас еще не раз. Особенно усердствуют в этом бывшие сателлиты империи, наши насильственно-закадычные друзья, а ныне маленькие и гордые европейские государства, обожающие мстить мертвецам.

Поскольку в мире происходит очередное размежевание — как всегда, сопряженное с укреплением нашей властной вертикали и соответствующим оледенением внешней политики, — запущен и еще один любопытный процесс, сводящийся к пересмотру итогов Второй мировой войны. Смысл тут, конечно, не в глобальной реабилитации фашизма — до этого нам расти и расти, хотя, думается, нечто подобное мы еще увидим. Покамест для окончательной дискредитации России, которая сама немало делает в этом направлении, нужно отобрать у нас то единственное достояние, что доселе оставалось бесспорным. Речь идет о Победе. Можно не сомневаться: то, что происходит в Прибалтике и скоро перекинется на Польшу, только начало. Американская историография давно уже приписывает Победу исключительно союзникам; осталось доказать, что русская армия была сборищем насильников и мародеров, что никакой Отечественной войны не было, а была захватническая, — и, наконец, что никакой фашистской Германии не существовало в природе.

То есть Россия воевала не с фашизмом. Она просто-напросто защищалась от агрессора, успевшего напасть первым. И точно так же защищалась бы от любого другого. В результате Россия уже не победительница мирового зла, спасительница человечества от коричневой чумы, свет миру и прочая, а не очень удачливая защитница своей территории, умудрившаяся по случаю Победы прихватить под крыло пол-Европы и надолго залить красной краской треть глобуса.

Впрочем, это понятно. Гитлера давно нет, а Россия вот она, мешает.

Вывод, конечно, пугающий, но некоторые вещи пора договорить до конца: нынешняя Россия многим представляется более актуальной угрозой, нежели когдатошний фашизм. Важно убедить себя и окружающих, что она и тогда-то от Германии принципиально не отличалась: подумаешь, столкнулись два урода. Тот факт, что СССР — так уж получилось — защищал в той войне классические ценности европейского гуманизма, никто в расчет не берет. Он мог только профанировать, компрометировать эти ценности. А с фашизмом — или, точнее, национал-социализмом — боролись англичане и американцы. Уже в «Списке Шиндлера» этот посыл совершенно отчетлив. У СССР в борьбе с фашизмом была своя корысть: окончательно закрепостить Прибалтику, аннексировать Кенигсберг и подмять под себя Восточную Европу. Ради этого Сталин и кинул в топку двадцать миллионов.