Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Что читать»

Книга разбита на тематические главки: политика, Родина, вера, война, семья… Это несколько искусственное и явно предвыборное разделение (вот что я думаю о том-то и том-то, спрашивайте, отвечаем) не нарушает цельности повествования: перед нами своего рода «Исповедь на заданную тему», отличающаяся от ельцинской (1989 года) прежде всего отсутствием личных обид. То есть свои поражения и травмы он описывает честно (ни разу не покаявшись, кстати, ни в одном собственном ляпе — тоже нетипичная вещь для американской автобиографии), но у Обамы нет роковой уязвленности, противной маски пострадавшего. На обиженных воду возят. Пришел гармоничный, а пожалуй, что и самодовольный персонаж — но самодовольство его уравновешивается общим трагическим и серьезным мироощущением. Он постоянно помнит, что политика — не более чем отвлечение от жизни. Жизнь состоит из труда, болезней, страхов, прощаний и кризисов, и думать надо о тех, на кого все это обрушивается, а не о тех, кто всем доволен и составляет поэтому самую приятную часть электората. Жизнь, по Обаме, вообще несправедлива. И Соединенные Штаты существуют для того, чтобы как-то смикшировать эти вечные пороки человеческой природы — потому что такая у них сбалансированная система, завещанная отцами-основателями. Концепция милая и благородная.

Я вовсе не пополняю собою ряды «обамоманов», у которых, кажется, уже решено и подписано, что пришел второй Линкольн, он же Рузвельт, спаситель человечества, намеренный рывком вытащить его за волосы из постиндустриального болота. Есть и другие — тоже «обамоманы», но с обратным знаком: они уверены, что — по всем пророчествам — явился Антихрист, и царствия его будет сорок два месяца. Популист, бесстыдник, манипулятор. Обе эти позиции, мне кажется, по сути неотличимы и одинаково непродуктивны. Гораздо интересней понять механизм его возвышения, и книга, изданная в 2006 году и быстро выпущенная у нас «Азбукой-классикой» в хорошем переводе, послужит тут основным пособием. Думается, если в России заведется политик, который захочет спозиционировать себя как новую силу, сыграв на усталости народа от всех и всяческих демагогий, ему надо будет сочинить нечто подобное, сочетая абсолютную (и просчитанную) нетипичность взглядов с дружелюбной, спокойной и доказательной манерой изложения. Уверяю вас, это подействует и у нас, как подействовало в Америке: это политическая система у нас нечеловеческая, а читатели нормальные, как везде.

Обаму уже успели назвать лучшим стилистом среди президентов (в «Нью-Йоркере»), на что другой обозреватель (в том же «Нью-Йоркере»)напомнил: выбираем мы все-таки не стилиста! А это уже, дорогие друзья, как знать. Стилистика — не последнее дело. Мы в России убеждались в этом многократно.

Диалоги с Эли Визелем о свободе, Христе, коммунизме, истории, литературе и власти.

«Всякая власть — только условность, шутка по сравнению с судьбой личности. Ясно одно: когда речь идет о возможности разлучить любящих или уничтожить целый народ — это уже не иллюзия».

Безусловно, образец такого рода сочинений, но не каждый политик удостаивается беседы с Нобелевским лауреатом. К сожалению, так и не вышла у нас отдельной книгой.

Книга о том, что даже простой советский парень может стать президентом и демократом. Первая попытка ответить на вопрос десятилетия: «Кто вы, господин Путин?» В подтексте: «Дядя Вова, вы — шпион?»

Да, конечно, отвечает Владимир Владимирович, вполне рутинная работа. Впрочем, как заметил Киссинджер в разговоре с Путиным, «все приличные люди начинали в разведке».

Но Путин — профессионал, так что его тайна осталась с ним. И он не уходит из политики. А если бы все же такое случилось? «Не знаю, чем бы я занялся, если бы все же ушел. Наверное, создал бы какую-то юридическую фирму. Трудно сказать, можно ли на это жить, но это действительно интересно.»

Из всех книг Михаила Горбачева эта подробная хроника последних дней СССР, наверное, самая важная. Это попытка объясниться, когда никто уже не слушает, попытка предупредить и остановить толпу, готовую броситься в погоню за призрачным счастьем.

«Надо идти вперед дорогой свободы. Установление диктатуры, о неизбежности и желательности которой говорят и справа, и слева, — гибельный путь…