Андрей Рудалёв - Письмена нового времени

Вообще говоря, оппозицию центр/ общероссийское — провинция/ местное можно рассматривать как отечественный вариант противопоставления «всемирное — национальное», по крайней мере, в том контексте, когда особенное приносится в жертву общему. Если мы повнимательней вслушаемся в те претензии, которые предъявляются провинциальной культуре, то легко в них услышим отзвуки разговоров о национальных культурах как о пережитках прошлого в эпоху тотального и бескомпромиссного глобализма.

Можно вспомнить величайшего мыслителя Серебряного века П.М. Бицилли, который в своей статье «Трагедия русской культуры» выделяет две разновидности прогресса: прогресс цивилизации и прогресс культуры. Причем то, что является благом для одного, не всегда таковым предстает для другого. Говоря о культурном развитии, философ отмечает, что прогресс этот «особого рода, — без закономерностей, без прямолинейности, без необходимости осуществления сознательно поставленных целей, — состоящий в накоплении результатов духовного опыта, в обогащении запаса духовных стимулов и творческих возможностей». И это поставило Россию в преимущественное положение по сравнению со странами Западной Европы в культурном отношении: при том что русская цивилизация всегда «должна была наспех догонять Европу», русская культура получила возможность всецело воспринять европейский опыт, необычайно обогатить его и сделать не только своим (Пушкин), но и общемировым достоянием (Достоевский, Лев Толстой, Чехов).

В этом и состоит изначальное свойство русской культуры: чрезвычайная восприимчивость и открытость ко всему. Чужой опыт, попавший на ее почву, сразу мыслится, воспринимается своим собственным. Культуре Руси — России при ее чрезвычайной восприимчивости свойственна еще и способность к постоянному обновлению. И толчком для ее обновления, для ее воскресения часто служат все те же внешние факторы. Хотя это вовсе не означает, что нет внутренних. Просто внешнее влияние лучше проявляется и обнажает, как лакмусовая бумажка, процессы, происходящие в недрах русской культурной среды.

Иллюстрацией тезиса о необычайной восприимчивости русской культуры (в противовес современной ее провинциальности) и чудесном сочетании в ней вселенского и самобытного может служить поэтический гений Пушкина. Именно он вывел русскую литературу в разряд мировой, именно он в полной мере усвоил культуру Западной Европы и соединил ее с отечественной традицией. И в то же время, практически канонизированный в России, он совершенно непонятен на Западе. Можно сказать, что вся русская культура рождается из синтеза, сплава, ансамблевости. Например, Ломоносов в полной мере явил эту ее черту: виднейший деятель науки и искусства своего времени, он, родившийся на Русском Севере, глубоко, генетически связан с культурой Древней Руси, со старообрядчеством и в то же время получил великолепное образование в Германии…

Так стоит ли виновницей всех напастей и средоточием всего негативного делать провинциальную культуру? Или стоит попытаться ее понять?

О чём писать? Этот вопрос возникает крайне часто в последнее время. По крайней мере у меня такое ощущение.

Конечно, писать можно о чём угодно. Главное — желание создать текст. Стало принято публично сублимировать и бесконечно смаковать во рту остатки давно потерявшего вкус коньяка.

Русская литература, а здесь мы будем говорить именно о ней, не нора бесконечно рефлектирующего над своими обильными комплексами маленького человека. Она — преодоление односторонности, она — явление соединяющее.

О чём писать? Вопрос одновременно лёгок и заковырист. Книга выстреливает тогда, когда преодолевает локальность. Кому интересен аутичный поток сознания современного литератора, мучительно извергающего из себя нечто высокохудожественное? Кому интересен этнографическо-экскурсионный поход в святилища сильных мира сего? Насколько хватит терпения и сил постигать книгу, пространство которой сосредоточено в столичной поднебесной с редкими выходами в экзотический мир периферии, населённой хтоническими чудовищами? Наверное, кому-то интересно, кому-то любопытно, но как-то уже наступило пресыщение от всего этого. Перенаселение столицы, перепроизводство специалистов гуманитарных специальностей. Профессиональных рабочих рук катастрофически не хватает, а страна превращается в нацию менеджеров и юридически подкованных коммивояжёров… Подобный крен и в литературе прогрессирует. Недаром главный её критик — Лев Данилкин…