Может быть, именно на это в конечном счете намекает утверждение Марины о том, что «в постели… на чувствах Демона сказалось странноватое „инцестуальное“ (что бы сие ни значило) наслаждение… когда он… нежил… плоть, принадлежавшую сразу и жене, и любовнице… прелести… Аквамарины единой и двойственной…» (СА 4, 28–29). То, что Аква и Марина — близнецы, еще не делает двойную связь с ними Демона кровосмесительной, — если только он и в самом деле не их брат. Читателям Набокова стоит обращать особое внимание на слова, выделяемые скобками, например, «(что бы сие ни значило)».
Gayley, Charles Mills. The Classic Myths in English Literature and in Art. Boston, 1911,4–6 и Railo, 268.
Имя и внешность Демона имеют и другие мифологические ассоциации, не классические. Его имя, как мы уже заметили — имя героя поэмы М. Ю. Лермонтова о падшем ангеле. Описание внешности Демона, включая упоминание о его крыльях (что вполне уместно для сына Дедала), восходит к ряду картин русского художника Михаила Врубеля (1856–1910), основанных на поэме Лермонтова «Демон». Аллюзия на картины Врубеля была впервые отмечена Саймоном Карлинским: Karlinsky, Simon. Nabokov's Russian Games. // New York Times Book Review, 18 апреля 1971, 2–18.
Ван говорит об этих трех смертях в чисто мифологическом стиле: «Три природных стихии — огонь, вода и воздух, именно в этом порядке уничтожили Марину, Люсетту и Демона» (СА 4, 434). Марина умирает от рака; по-русски говорят «сгореть от рака».
Leach, Edmund. Lévi-Strauss. London, 1970, 103.
Barth, John. Some Reasons Why I Tell the Stories I Tell the Way I Tell Them Rather Than Some Other Sort of Stories Some Other Way. // New York Times Book Review, 9 мая 1982 года, З. Джон Барт (у которого есть сестра-близнец) обращается к теме кровосмешения между близнецами в своем романе «The Sot-Weed Factor» («Торговец дурманом». New York, 1964). Еще одно недавнее обращение к теме кровосмешения брата и сестры — «М. Ф.» Энтони Берджесса (New York, 1971). Хотя Берджесс признал влияние Набокова на свое творчество (The Novel Now. New York, 1970, 212) более близкий «идеологический» источник романа «М. Ф.» — произведения французского антрополога-структуралиста Клода Леви-Строса.
Heilbrun, Carolyn G. Toward a Recognition of Androgyny. New York, 1973, 34. Хайлбрун исследует тему разнополых близнецов в литературе, 34–35. Конечно, Ван и Ада — не близнецы, но их сходство часто подчеркивается. Сама Ада говорит: «Физически… мы скорее двойняшки, чем кузены, двойняшки же, да и обычные брат с сестрой, пожениться, конечно, не могут…» (СА 4,146). Учитывая физическое и психическое сходство брата и сестры, важность темы разнополых близнецов очевидна.
Уолтер Сокель очень изящно сформулировал эту эротическую дилемму, говоря об австрийском поэте Георге Тракле (1887–1914), чья жизнь и творчество проникнуты темой кровосмешения брата и сестры: «Сестра, возможно, даже больше, чем мать… женщина, наиболее близкая мужчине. Если она похожа на него физически и духовно… в ней можно видеть и любить себя самого под маской противоположного пола».
Mason, Bobbie Ann. Nabokov's Garden, 13–14.
Суждение Набокова взято из письма в «New York Review of Books», 10 июля 1969 года, 36.
Boyd, Brian. Navokov and Ada. University of Toronto, 1979, 406. Сходная точка зрения представлена в статье Сисселы Бок: Вок, Sissela. Redemption Through Art in Nabokov's Ada. // Critique, 12, 3 (1971), 110–120.
Среди многочисленных высказываний Набокова на эту тему можно процитировать следующее: «Впрочем, мне нет дела и до лозунга „искусство ради искусства“ …нет никакого сомнения в том, что литературное произведение защищаемо от плесени и ржавчины не его значением для общества, а силой искусства в нем, и только искусства» (СА 3, 576).
«Библиотечная» глава — это глава 21 части 1, 128–136.
См., например, замечание профессора Глеба Струве о том, что именно в пародии можно найти ключ ко многим произведениям Набокова (Струве, Глеб. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк, 1956, 284).
Несмотря на изобилие аллюзий на романтические произведения о кровосмешении брата и сестры, «Аду» нельзя классифицировать как перевоплощение этих прототипов. Ни Вана, ни Аду нельзя рассматривать в качестве демонических героев, восставших против угнетающего их общества. Хотя они соответствуют романтической модели в том, что они — высшие существа, вознесенные над толпой, настоящего конфликта нет. Они такие богатые, они наделены такой властью, что нет никакой борьбы. Даже если отбросить все другие доводы, счастливый для любовников конец ставит роман Набокова вне конвенций, управляющих традиционной романтической классикой о кровосмешении. «Ада» находится в таких же пародийных отношениях с романтической темой кровосмешения, как ранний роман Набокова, «Отчаяние» — с избитой романтической темой двойников — с темой, которая, кстати, имеет нечто общее с темой кровосмешения брата и сестры. Замечательный обзор подтекстов Набокова на тему двойников в «Отчаянии» можно найти в работе Джулиана Коннолли: Connolli, Julian. The Function of Literary Allusion in Nabokov's Despair. // Slavic and East European Journal, осень 1982. «Отчаяние», однако, ограничено русскими подтекстами, в то время как написанная позже и более сложная «Ада» использует в качестве поля для аллюзий всю европейскую литературу.
Читать дальше